Зеленая мумия

— Мы же уже говорили о том, что никто никого не покупал. Иногда мне, Люси, начинает казаться, что я женюсь на флюгере.

— Невежливо так говорить про женщину, а тем более про свою будущую супругу, дорогой. У тебя напрочь отсутствует чувство юмора.

— Но ведь ты меняешься каждые пять минут. Хм! Это порой ставит меня в тупик!

— Ты так думаешь? Неужели ты хочешь, чтобы я напоминала вдову Энн, которая всегда в трауре? Она выглядит, словно Ниоба[1].

Они прошли через Гартли, и обитатели деревушки смотрели вслед этой прекрасной молодой паре. Многие знали их историю, и некоторые даже намекали, что Люси Кендал поступила бы много мудрее, выйдя замуж за солдата-баронета. Среди этих зрителей была и вдова Энн, которую на самом деле звали госпожой Болтон — мать Сиднея Болтона, мрачная пожилая женщина, которая работала прачкой и основную часть своей жизни носила траур, хотя ее муж был мертв уже более двадцати лет. Из-за этого самого траура и еще потому, что она много говорила о мертвых, ее называли «вдовой Энн». Она же расценивала это как похвалу своей преданности покойному супругу. Теперь же, провожая взглядом парочку влюбленных, эта женщина стояла в воротах своего крошечного сада, вытирая красные глаза темным носовым платком.

— Ах, молодость и любовь, молодость и любовь, — вздохнула миссис Болтон, когда пара прошла мимо. Раньше она считала, что Люси непременно выйдет замуж за сэра Фрэнка. — Но кто знает, сколько все это продлится?

— Продлится, пока мы живы, — парировала Люси, раздраженная этими пророческими нашептываниями.

Вдова Энн в ответ лишь простонала:

— Так же считали я и мой покойный Арон. Но спустя шесть месяцев семейной жизни он уже бил меня смертным боем.

— Мужчина, способный поднять руку на женщину… — начал молодой человек, но мисс Кендал раздраженно перебила его:

— Арчи, все это — ерунда!

— Ах! — тяжело вздохнула миссис Болтон. — Я тоже называла это ерундой, моя леди, до того, как Арон, который теперь лежит в земле вместе с червями, приласкал меня утюгом. А мужчину нужно держать на коротком поводке, я всегда так говорила.

— Хорошего же мнения вы о мужчинах, — усмехнулся Хоуп.

— Я могу рассказать вам многое, что вы сочтете по-настоящему ужасным, — возразила ему Энн.

— Про вашего сына Сиднея? Он тоже злой?

— Был бы злым, если бы у него была сила воли. Только ее у него нет! — с пылом воскликнула вдова. — Он — сын Арона, а Арон не успел его многому научить, — она посмотрела на влюбленных со снисхождением.

— Сидней — приличный молодой человек, — резко оборвала Люси вдову. — Как смеете вы так отзываться о вашей собственной плоти и крови, вы — вдова Энн? Смею вас заверить, мой отец отличного мнения о вашем сыне, иначе не послал бы его на Мальту. Попробуйте смотреть на мир по-другому, радуйтесь жизни и будьте повеселее. И тогда, вернувшись домой, Сидней принесет вам счастье.

— Если он когда-нибудь вернется, — вздохнула старуха.

— Что вы под этим подразумеваете? — слегка испугалась мисс Кендал.

— Это хороший вопрос, моя дорогая, вот только как на него ответить? Я бы так не волновалась, если он не того-этого.

— Что вы имеете в виду, говоря «не того-этого»? — пристально глядя на вдову, поинтересовался Хоуп.

— У меня странное чувство. Мне кажется, что скоро в дом мой вновь придут смерть и горе, кровь и стоны… — довольно бессвязно протянула вдова Энн. — А все эти того-этого, они подробно объяснены в Священном Писании. И дело вовсе не в том, что профессор хорошо отнесся к Сиду, выдернув его из порочного круга — иначе Сид до сих пор разъезжал бы на телеге, собирая белье для прачечной и развозя его владельцам. Но профессор научил его осматривать пропитанные камфарой трупы — я такие вещи совсем не переношу. И больше я не вижу во сне своего Сида.

— И что же вы видите? — спросила Люси, переполненная любопытства.

Энн взметнула к небу скрюченные руки и скривилась:

— Мне снятся сражения, убийства, неожиданные катастрофы, моя милая. Я вижу Сида в холодной могиле, при этом он, словно ангел, играет на арфе. Да! — вдова покрепче запахнула платок и кивнула, словно уговаривая саму себя, что все так и есть. — Сид-то, он красивым выглядел даже в гробу, хоть и был искромсанным. Как бы вы сказали…

— Тьфу! Тьфу! — задрожала ее юная собеседница всем телом, и жених попытался отвести ее прочь от старухи.

— И лицо у него было, как у жертвы, — продолжала им вслед Энн. — Я проснулась от собственного крика, мне аж ноги судорогой свело, легкие болели, а сердце готово было вырваться из груди…

— Прошу вас, прекратите! — закричал Арчи, увидев, как побледнела Люси от такого красочного омерзительного описания. — Не нужно всех этих глупостей.

Профессор Браддок сказал, что Болтон через три дня вернется с Мальты. А ваш сон — всего лишь кошмар! Разве вы не видите, как напугали мисс Кендал?

— Но аэндорская ведьма[2]…

— К чертям и аэндорскую ведьму, и вас! Вот вам шиллинг. Идите и напейтесь. Надеюсь, это вас развеселит.

Вдова Энн проверила монету, прикусив ее парой оставшихся зубов, а потом присела в низком реверансе.