Зеленая овца пасется на зеленом лугу

У нее тонкое красивое лицо с продолговатыми карими глазами и длинные волосы. Тощая и высокая, как манекенщица.

— Меня Дашей зовут, а тебя?

— Артем Виноградов.

Сказал я зачем-то и свою фамилию. От этого еще больше смутился, даже пальцы вспотели. Я не знал, куда себя деть, уткнулся в телефон, но понял, что это невежливо и посмотрел на девушку.

— Ты в Томск?

— Да

— А сам откуда?

— Из Москвы. К родственникам еду, на каникулы.

— А я домой. Пожила в Москве два года, хватит.

Видимо, я глядел на девушку с участием, я догадался, что ей хотелось что — то рассказать. И действительно, слова полетели, как стрижи из гнезд:

— Два года назад я универ закончила наш томский. Юрфак. Бакалавриат, правда, но не важно. Мне хотелось где — нибудь в Москве продолжить обучение, если получится. Или на работу устроиться. Вообщем, особо не думая, поехала. Когда приехала вначале в хостеле жила в центре Москвы. Мне так нравилось, по вечерам гуляла, классно. Потом, через маминых знакомых, меня на работу взяли, не в сам Газпром, но есть дочернее предприятие. Познакомилась с девушкой одной, тоже приезжая. Нашли мы с ней квартиру и стали снимать на двоих. Вообщем, чтоб тебя не утомлять, появился у меня там мужчина. Москвич, старше меня на двадцать один год, с квартирой. Многие наверное, осуждают: папика нашла. Но он мне нравился, действительно, нравился. Чувство юмора его нравилось, что он начитанный, разбирается в искусстве, в фитнес — клуб ходил, современный такой. Мне с ним было интересно. Сначала.

Даша грациозно закинула тонкие руки за голову и потянулась.

— Вот, рассказываю, а тебе может и не нужен мой сторителлинг.

— Да нет, нормально.

Я дико стеснялся, но было очень лестно, что взрослая девушка рассказывает мне, малолетнему дрыщу о своей жизни, словно я ее близкий друг.

Такие девушки не от мира сего. Они падают откуда — то в эту жуткую действительность, едят фрукты, стараются не есть мяса, потом грубеют, привыкают, потому — что деваться некуда.

— Цветы, рестораны. Однажды я краем уха услышала, он с другом разговаривал, что вот, ему такая и нужна, молодая, у которой мозги не засраны, можно слепить что угодно. Я не придала особого значения. Пока это не стало проявляться на деле. Что значит слепить или внушить что угодно? Никаких детей, категорически! Жить только в удовольствие, для себя. Цинизм — наше все. Любой поступок, свой ли, чужой сводился к материальной выгоде. Все нормальное в человеческом плане высмеивалось.

А потом, вообще, пандемия началась жесткая. Нас сначала на удаленку перевели, а позже, прикинь, сократили. Вот тут я и увидела его настоящее лицо. Маски сброшены. Оказался настолько мелочен, жаден, экономили на всем буквально, на еде. Хотя он человек довольно обеспеченный. Но тут, я сок куплю: ты мне дорого обходишься. Постоянно вот это. Мне надоело в определенный момент. Собрала вещи, ушла сначала к подруге с которой квартиру снимала. А сейчас решила домой, хватит. Родители настаивают, чтобы я доучилась в универе. Посмотрю, скорее всего, да, буду заканчивать. Слушай, а пойдем кофе себе еще нальем.

Даша улыбалась. Кажется, ей стало легче, от того, что она выговорилась. Моя скованность прошла, я тоже ощутил легкость и беззаботность. Наверное так действует дорога.

Мы взяли кофе у проводницы, развели картофельное пюре, я достал остатки огурцов. Мы ели, смотрели Тикток и смеялись на весь вагон.

— О, нет, только не Майнкрафт! Самая тупая игра, которую я знаю. — Кричала Даша, пытаясь отнять у меня телефон. От ее волос пахло одуванчиками.

На станции Даша предложила выйти, прогуляться. Я нерешительно стоял в тамбуре.

— Выходи, разомнись. — Одобрительно кивала проводница. — Не скажем матери. Только не далеко.

Я спрыгнул с лестницы. Мы гуляли по перрону, пока нам не крикнули:

— Заходите, а то останетесь.

Поздно вечером Даша пошла спать к себе в купе. Я тоже лег, думая о Даше. Так весело я еще никогда не проводил время. Если бы мне было восемнадцать, я бы женился на ней. Потом я подумал о старом кроте, с которым она жила в Москве. И хоть бы она не вернулась к нему, потому что ничего хорошего ее с ним не ждет. А вообще, я ничего не понимаю, я еще подросток, и кто их знает, этих взрослых. Мои мысли запутались. Я заснул сладко и беззаботно.

Мы приехали в Томск ранним хмурым утром.

Ночью шел дождь. Асфальт на перроне тускло блестел от луж.

Я не видел Дашу. Она не выходила из купе. Но как только поезд остановился, она появилась в коридоре с рюкзаком и небольшим чемоданом. Мне она едва кивнула и быстро выскочила на платформу.

И все! Понимаете: все! Только кивнула, ни обнимашек на прощание, ни "давай переписываться". Просто кивнула, будто между нами ничего не было. Я даже не успел помочь ей вынести чемодан.

И вот я в чужом городе, на чужом перроне. Только что оглушенный женским коварством.

Ко мне подбежал веселый, улыбающийся человек средних лет.

— Артем! Ты Артем? — И обнял меня.

Это и был мой дядька, дядя Володя из деревни. Двоюродный брат моей мамы.

— Дождь прошел, прохладно. Ты куртку накинь. Это хорошо, что не снег. У нас все возможно, Сибирь — матушка.