Зеленая овца пасется на зеленом лугу

— Издалека. — Задумчиво произнес хозяин медведя. — На Потапыча пришел посмотреть? Ну заходи, не стесняйся. Мы как — раз тут обедаем.

Я заглянул во двор.

Медведь лежал в лопухах со стеклянной банкой какого-то варенья в лапах. Он повернул огромную голову и сверкнул черными бусинами глаз.

Мое любопытство взяло верх, и я решительно зашел во двор.

Тут же на лавочке стоял обед хозяина: миска с супом, на тарелке хлеб и пучок свежего зеленого лука.

— Есть будешь? У нас по простому: будешь, говори, налью супа.

— Нет, спасибо, я сыт.

Медведь вдруг выпил залпом все варенье, кинул банку в лопухи, подскочил, как мячик и ринулся в нашу сторону.

Не знаю, что сработало, древний инстинкт самосохранения? Но меня просто сдуло. Я вдруг очутился далеко на улице. Ноги несли меня быстрее, чем соображала моя голова.

Я слышал смех и крики хозяина: Да он бы не тронул, чудак.

Но это меня не остановило.

Очень страшно. Словно огромная глыба надвигается на тебя.

Следующий раз, если решусь, куплю какое-нибудь угощение. Задобрить таежного властелина.

Только возле дома я почувствовал себя в безопасности. Я сел на лавочку у забора. Здесь ловил интернет. Отдышаться и поиграть. Мне стало даже смешно, как я перепугался. Ссыкло.

Когда я добывал самую надежную броню для себя, краем глаза увидел белоголового пацана, из тех, что назвали меня вшивым москвичем.

В руках у него был телефон, наверное тоже играл, и как лис потихоньку, шажочек за шажочком, вдоль забора приближался ко мне.

— Пойдешь с нами хорька гонять сегодня ночью? — спросил пацан не отрываясь от телефона.

Я вопросительно поднял голову.

— Ссышь?

Ты еще тут будешь. Достали все.

— Нет. Это охота такая? — спросил я раздраженно. Еще чего, гонять животных, им и так тяжело на нашей планетке.

Пацан захохотал.

— Да нет, не охота. По чужим огородам лазить. Морковку с горохом дергать. Дома есть, но там вкуснее. Никогда не гонял?

Я молчал в нерешительности. Приключение то еще.

— Пойдешь или нет? Если что, вон за тем домом встречаемся в двенадцать. Тебя как зовут?

— Артем

— А меня Миха. Во что рубишься?

Мы стали обсуждать игру.

Так я приобрел себе друга, чему был рад. В Москве у меня не было друзей, даже в школе.

//

И зачем я согласился принять участие в этой затее? Что-то мне подсказывало, что это не очень хорошо. Но азарт! Полушепот, мягкие тихие движения огородной банды в темноте!

Мы подошли к какому-то домику на краю деревни и перелезли через забор.

Я не знал что надо рвать и шарил рукой по грядке, пытаясь что — то найти.

У моих приятелей получалось лучше. Я слышал приглушенный смех и восторженные сдавленные возгласы.

Вдруг я почувствовал, как крепкая жесткая рука скрутила мое ухо. Свет фонарика блеснул мне в глаза. Я заорал от боли и от страха. Я видел, как мои новые друзья метнулись к забору, как серые мыши от кота, увидел мелькнувшие хвосты. И я остался один на один с высоким сухощавым стариком, грозно глядевшим на меня острыми темными глазами из-под мохнатых бровей. Мне показалось, что меня поймал сам Персиваль. Это он превратил моих друзей в мышей. От этого мне стало еще страшнее.

Старик потащил меня к дому. Он остановился у крыльца и сказал каким — то ржавым, сказочным голосом:

— Это кто здесь озорует? Кто с тобой был, называй всех. Заявление в милицию напишу.

Я молчал. Даже если бы я и захотел что-то сказать у меня бы не получилось. Какая — то сила сковала мою челюсть.

Старик заглянул мне в лицо:

— Сам — то ты кто? Что-то я первый раз тебя вижу. Ты приезжий что-ли, к Володьке?

Я кивнул головой.

Старик странно на меня посмотрел. Его взгляд смягчился. Он отпустил мое ухо.

— Ладно, иди давай. Да больше так не делай смотри.

Я побрел по улице. Мое ухо горело. Но я не мог отделаться от странного чувства: почему Персиваль меня отпустил?

— Эй, ну че там? Побил тебя старик? Ты нас не выдал? — услышал я из кустов.

Мои сообщники ждали меня. Они снова превратились в пацанов. Я сказал, что никого не выдал и никто меня не бил.

— А знатный горох у Лаврентий Палыча.

Весь следующий день я сидел, как на кнопках, ожидая что придет старик жаловаться на меня.

Вот он придет, будет рассказывать дяде Володе какой я плохой, гороховый вор, пытался ограбить бедного дедушку. Дядя Володя удивленно посмотрит на меня светлыми добрыми глазами и ему будет стыдно за меня. И тете Оле тоже будет стыдно и страшно неловко всем.

Я ждал до ночи, но никто не пришел.

Старик не пришел и на следующий день и я успокоился. Но мне очень захотелось спросить дядю Володю о старике. Надо подобрать нужный момент, как бы невзначай, между прочим.

— Артем, подай пожалуйста плоскогубцы, они на ящике в сенках лежат.