Зеленая жемчужина. Мэдук

– Перед вами луг под наименованием Старый Нип и крепость Верхний Корам, – объявил русый разбойник. – Можете спешиться и стоять – или присядьте на лугу, там есть скамьи. Я сообщу Торквалю о вашем прибытии. – Он исчез в неразберихе обвалившихся стен и проходов старого замка.

Травец спешился вместе с остальными и разглядывал окрестности. Под утесом ютились несколько примитивных хижин, сложенных из камней и дерна, – здесь, надо полагать, квартировали последователи Торкваля. В хижинах Травец заметил несколько замызганных женщин; в грязи играли дети. Поодаль торчала печь, сложенная из неровного кирпича, явно сформованного из собранной на лугу глины и обожженного на открытом огне.

Травец направился к обрыву, чтобы взглянуть на ущелье Глен-Дагах, круто спускавшееся и выходившее на нижние луга. Отойдя на достаточное расстояние от других, он прошептал:

– Фонер! Скель! Пахнет зеленым?

– Замечаю средоточие магии в крепости, – ответил Фонер.

Скель добавил:

– Зеленый ус соединяет его с другим источником.

– Ты знаешь, где этот источник?

– Нет.

– Есть еще какие-нибудь скопления зеленой энергии?

– Есть еще один узел в Свер-Смоде; других пока не видно.

Из замка вышел Торкваль в черном костюме благородного ска. Он приблизился к новоприбывшим. Кори выступил вперед:

– Торкваль, я – Кори из Фалонжа.

– Мне известна ваша репутация. Говорят, вы наводили ужас на весь Троаг, как бешеный волк. Кто ваши спутники?

Кори представил безразличным жестом пятерых сообщников:

– Талантливые люди в своем роде. У каждого неповторимые достоинства. Здесь – Кельт Кеган. Справа от него – Ласковый Эсте. Говорят, он – римлянин; может быть, так оно и есть. За ним стоят Валах Травец и Гальгус из Даота. А это уродливое исчадие ада поодаль – Гунн Измаэль. Они руководствуются только двумя побуждениями: страхом и алчностью.

– Это все, что нужно человеку, – заметил Торкваль. – Любым другим побуждениям я не доверяю. Что вам поручили?

Кори отвел Торкваля в сторону. Травец присел на скамью и прошептал:

– Фонер! Скель! Торкваль и Кори беседуют. Передайте мне их разговор – но так, чтобы слышал только я и чтобы никто не знал, что я слушаю.

– Скучная болтовня о пустяках, – возразил Скель. – Зачем забивать голову любезностями разбойников?

– И все же, я хотел бы послушать.

– Как тебе угодно.

В ушах Травеца раздался голос Торкваля:

– И он не поручил вам передать мне какие-нибудь деньги?

– Только пятнадцать золотых, – отвечал Кори. – Кроме того, Травецу Казмир вручил еще десять золотых, но валах говорит, что эти деньги – для моего отряда. Возможно, на самом деле они предназначены для вас. Вот, возьмите все, что есть!

– Мелочь! – с отвращением сказал Торкваль. – Казмир скупится нарочно – хочет, чтобы я отвлекся от своих планов и содействовал его интригам.

– Ему известны ваши планы?

– Надо полагать, он догадывается. – Торкваль повернулся, глядя в пропасть Глен-Дагаха. – Я никогда не скрывал свои намерения.

– Было бы любопытно узнать в таком случае, в чем они заключаются?

– Я собираюсь контролировать эти горы, уничтожая каждого, кто сопротивляется, и внушая ужас остальным, – спокойным, ровным голосом ответил Торкваль. – Затем я намерен завоевать обе Ульфляндии, Северную и Южную. Я снова призову ска на войну. Сначала мы захватим Годелию, затем Даот и в конечном счете – все Старейшие острова. После этого мы объявим войну всему миру. Нашим завоеваниям, нашей империи не будет равных в истории! Таковы мои скромные планы. В настоящее время, однако, я вынужден унижаться перед Казмиром, чтобы получать людей и оружие, необходимые на первом, самом трудном этапе.

– По меньшей мере ваш план достаточно грандиозен, – с почтением отозвался Кори.

– Он осуществим, – бесстрастно обронил Торкваль. – Следовательно, он нуждается в осуществлении.

– Можно было бы возразить, что его осуществление маловероятно.

– Вероятность такого рода плохо поддается расчету. Вероятности изменяются ежедневно. Мой первейший и худший враг – Эйлас. На первый взгляд он – грозный противник, располагающий большой армией и лучшим флотом. Но он недостаточно чувствителен; он игнорирует возмущение ульфов его тройским режимом. Бароны злопамятны – они помнят каждое унижение, каждое принуждение – и восстанут, как только представится возможность.

Кори хмыкнул, не соглашаясь и не возражая:

– Мне поручено убить Эйласа. Я командую пятью головорезами, готовыми это сделать хотя бы потому, что им нравится убивать, – хотя я надеюсь, что нам заплатят.

– Не надейтесь, – сказал Торкваль. – Казмир вознаграждает верных слуг петлей, туго затянутой на шее. После того как его поручения выполняются, он редко разбрасывается деньгами и землями.

Кори кивнул:

– Если мне удастся добиться успеха, я смогу легко контролировать Казмира, удерживая в заложниках принца Друна. В данный момент по меньшей мере наши интересы совпадают. Поэтому я был бы благодарен за ваш совет и за вашу помощь.

Некоторое время Торкваль размышлял, после чего спросил:

– Как вы собираетесь приступить к делу?