Зеленая жемчужина. Мэдук

Травец прошел мимо Гунна Измаэля. Последовало быстрое движение – настолько быстрое, что за ним практически невозможно было уследить. Травец махнул левой рукой, отбив в сторону руку Измаэля, замахнувшуюся ножом, – другой нож чудом оказался у Травеца в ладони правой руки: рукоятку он прижал к жилистой шее Измаэля, лезвие тускло мерцало, отражая пламя светильников. Гунн ударил по руке Травеца; нож со звоном упал на каменный пол. В тот же момент Измаэль поднял ногу – из носка его мягкой фетровой туфли высунулось кошмарное лезвие, напоминавшее раздвоенный змеиный язык. Он пнул Травеца в пах, но тот успел схватить Измаэля за щиколотку, и гунну пришлось прыгать на одной ноге назад, в направлении камина. Если бы Травец сделал еще шаг вперед и толкнул его, Измаэль упал бы спиной в пламя.

Травец, однако, отпустил щиколотку гунна, вернулся к скамье и сел. Измаэль невозмутимо поднял свой нож и тоже вернулся на место.

– Так дерутся в степях, – заметил он без тени обиды.

Ласковый Эсте спросил шелковым тоном:

– Ловкая игра ножами – даже Гальгус, считающий себя непревзойденным мастером поножовщины, не может не согласиться. Не так ли, Гальгус?

Все лица повернулись к Гальгусу; тот мрачно смотрел на стол, сморщив бледное лицо в раздраженной гримасе:

– Не так уж трудно управляться ножом, спрятанным в рукаве или в сапоге. Метать нож гораздо труднее, в этом я еще не встречал равных.

– Как насчет метания ножей, Травец? – спросил Эсте. – Померяешься с Гальгусом?

– Валахи считают, что я добился некоторых успехов в этом отношении. Кто из нас проворнее и точнее? Нет способа проверить, не рискуя проткнуть друг другу глотки, так что лучше не соревноваться.

– Ага, но такой способ есть! – возразил Гальгус. – Причем им часто пользуются, когда соревнуются чемпионы. Трактирщик, принеси тонкую веревку!

Хозяин заведения принес моток веревки, но проворчал:

– Будьте любезны уплатить серебряный флорин – за веревку и за горшок!

Кори презрительно бросил ему монету:

– Возьми и перестань ныть! Жадность не подобает трактирщику; хозяева придорожных заведений должны быть гостеприимными, щедрыми, великодушными людьми!

– Таких не бывает! – уверенно заявил трактирщик. – Все гостеприимные, щедрые, великодушные люди кончают тем, что просят милостыню у тех, кого они облагодетельствовали.

Тем временем Гальгус привязал веревку так, чтобы ее отрезок, длиной шагов шесть, туго протянулся вдоль горизонтального бруса в конце помещения. Посередине веревки он подвесил обглоданный собаками говяжий сустав, после чего вернулся к товарищам, наблюдавшим за приготовлениями.

– А теперь таким образом, – сказал Гальгус. – Встаем у той же трещины, спиной к веревке. По сигналу поворачиваемся и бросаем ножи. Травец старается попасть в веревку в двух шагах справа от кости, а я – в двух шагах слева. Даже если мы оба попадем в веревку, один нож ее разрежет раньше другого и кость упадет не прямо вниз, а чуть в сторону, и сразу будет ясно, кто попал в веревку первый – то есть кто быстрее поражает цель.

– Сделаю все, что могу, – пожал плечами Травец. – Прежде всего мне нужен подходящий нож. Небольшой нож, спрятанный в рукаве, не подойдет. – Он посмотрел по сторонам: – Ага! Вот нож, которым хозяин режет сыр, – он не хуже любого другого.

– Что? – удивился Гальгус. – У него лезвие из чугуна или из какого-то дешевого сплава со свинцом или с оловом! Ему и сыр-то едва поддается!

– Придется обойтись этим ножом, другого у меня нет. Эсте, ты будешь арбитром. Начерти строго вертикальную линию, чтобы отклонение можно было измерить с точностью до волоса.

– Хорошо, – сделав несколько замеров, Эсте пометил пятнышко на полу. – Здесь кость упала бы, если бы ее ничто не держало. Кеган, иди сюда! Мы оба присядем на корточки и будем смотреть на пятно, чтобы сравнить наблюдения, когда кость упадет.

Эсте и Кеган опустились на корточки под обглоданным говяжьим суставом:

– Мы готовы.

Гальгус и Травец заняли места у трещины, повернувшись спинами к деревянному брусу. Кори из Фалонжа сказал:

– Я стукну костяшками пальцев по столу пять раз. Когда прозвучит пятый стук, поворачивайтесь и бросайте. Готовы?

– Готов! – сказал Гальгус.

– Готов! – отозвался Травец.

– Тогда внимание! Начинаю счет! Кори принялся стучать костяшками пальцев по столу – раз, два, три, четыре, пять! Гальгус развернулся с прытью бросающейся кобры – металл сверкнул в воздухе, лезвие глубоко вонзилось в дерево. Но кость даже не шевельнулась, потому что плоское лезвие воткнулось в брус параллельно веревке и не разрезало ее. Травец, лениво обернувшийся к мишени, произнес:

– Неплохо, неплохо. Посмотрим, однако, что у меня получится со старым кухонным ножом. – Он подбросил в руке деревянную ручку ножа, взвешивая ее, и метнул нож, повернувшись боком к цели. Колеблясь в воздухе, нож ударился лезвием в веревку и разрезал ее; кость упала в сторону. Эсте и Кеган выпрямились:

– Похоже, в этом случае придется объявить победителем Травеца.

Бормоча ругательства под нос, Гальгус пошел выдергивать свое оружие из бруса. Кори резко произнес: