Зеленая жемчужина. Мэдук

– Кто знает что?

– Ты помнишь короля Тробиуса, конечно?

– Хорошо его помню. В общем и в целом он был добродушный король, хотя немного с придурью.

– Именно так! По определенным причинам он напустил на меня чары, вызывавшие восхищение всех окружающих – и, сказать по правде, – напугавшие меня властью, неожиданно оказавшейся в моих руках. Для того чтобы избавиться от этих чар, я должна была потянуть за мочку правого уха пальцами левой руки. Теперь мне кажется, что я, может быть, недостаточно сильно дернула себя за ухо.

– Гм-м! – усомнился Друн. – Трудно сказать.

– Я могу потянуть себя за ухо снова, чтобы тут не было никакого обмана и я ни в чем не сомневалась. Но если я сразу превращусь в исхудавшую бродяжку и платье на мне обвиснет, это меня чрезвычайно огорчит – особенно если ты отшатнешься и возьмешь назад все комплименты!

– Лучше оставить все как есть, – посоветовал Друн. – Тем не менее подозреваю, что ты именно такая, какой я тебя вижу, целиком и полностью.

– В этом необходимо убедиться, раз и навсегда! Тогда моя совесть будет чиста. Ты смотришь?

– Смотрю, во все глаза.

– Приготовься к худшему! – Мэдук дернула себя за мочку правого уха пальцами левой руки: – Заметно какое-нибудь изменение?

– Никакого.

– Вот и хорошо! Отойдем в сторонку и присядем на диван. Если мы не придумаем ничего лучшего, я расскажу тебе о своих приключениях в Тантревальском лесу.

3

Ночь прошла без тревожных происшествий. На востоке взошло красное, как мандарин, солнце, и начался новый день. Мэдук проснулась рано и какое-то время лежала в постели, размышляя. Затем она внезапно соскочила на пол, позвала горничную, выкупалась в ванной из розового порфира и оделась в длинное платье из мягкого голубого льняного полотна с белым воротником. Горничная расчесала ее волосы так, чтобы медные кудри улеглись упорядоченными спиральными локонами, и перевязала их голубой лентой.

В дверь постучали. Наклонив голову, Мэдук прислушалась, после чего быстро дала указания горничной. Стук повторился, резко и настойчиво. Горничная слегка приоткрыла дверь – на нее уставились два черных глаза, блестевших над длинным землистым носом.

– Неужели у вас нет никакого уважения к ее высочеству? – громко сказала горничная. – Принцесса никого не принимает в такой ранний час. Уходите! – Она захлопнула дверь, из-за которой раздавались приглушенные протесты:

– Это я, мадемуазель Кайлас! Я – высокородная фрейлина принцессы! Откройте сейчас же!

Не получив ответа, Кайлас отправилась к себе в комнату, откуда попыталась открыть дверь, ведущую в гостиную Мэдук, но эта дверь тоже была закрыта на засов.

Кайлас постучала и позвала:

– Откройте, пожалуйста! Это я, Кайлас!

Вместо того чтобы открывать дверь, Мэдук выскользнула через дверь, ведущую в коридор, и выбежала во внутренний двор флигеля, а оттуда – в восточную галерею, подальше от преследовательницы.

Кайлас продолжала стучать:

– Откройте сейчас же! У меня сообщение от королевы Соллас!

Горничная наконец открыла засов – Кайлас ворвалась в гостиную:

– Мэдук? Принцесса Мэдук! – Она зашла в спальню, глядя налево и направо, заглянула в гардеробную. Нигде не обнаружив свою жертву, Кайлас подошла к двери ванной и закричала: – Принцесса Мэдук! Вы здесь? Ее величество настаивает, чтобы вы немедленно явились в ее присутствие. Она желает дать вам указания на сегодняшний день! Принцесса Мэдук? – Кайлас решилась открыть дверь и заглянула в ванную, после чего гневно обернулась к горничной: – Где принцесса?

– Она уже вышла, миледи.

– Это я уже поняла. Куда она пошла?

– На этот счет я ничего не знаю, миледи.

Кайлас хрипло застонала от досады и бросилась наружу.

Мэдук явилась в Утренний салон, как ей рекомендовал вечером предыдущего дня принц Джасвин, хорошо знакомый с обычаями Фалу-Файля. Это было просторное, приятное для глаз и хорошо проветриваемое помещение, озаренное солнечными лучами, струящимися сквозь высокие застекленные окна. Буфет, тянувшийся по всей длине салона, был уставлен сотнями блюд, тарелок, мисок и подносов с самыми разнообразными закусками.

Король Одри и принц Джасвин уже завтракали. Джасвин галантно вскочил и проводил Мэдук к свободному месту за столом.

– Мы завтракаем в неофициальной обстановке, – сказал король Одри. – Берите сами все, что понравится, или приказывайте стюардам, по вашему усмотрению. На вашем месте я не стал бы пренебрегать холодцом из воробьиных ножек; вальдшнеп тоже прекрасно приготовлен. Я приказывал доставить зайцев и кабана, но моим егерям не повезло, и сегодня придется обойтись без них, хотя у нас есть оленина. Оленина, впрочем, тяжеловата для завтрака, особенно в виде рагу. Пожалуйста, не составляйте обо мне окончательное мнение на основании этого жалкого буфета – уверен, что в Хайдионе вас кормят гораздо лучше.

– Как правило, в Хайдионе мне удается найти что-нибудь съедобное, – отозвалась Мэдук. – Я редко жалуюсь – разве что если овсянка подгорит.

– Поваров, у которых подгорает овсянка, у нас подвергают порке и выгоняют в шею, – серьезно сказал король Одри. – Поэтому таких случаев не наблюдается уже давно.