Зеленая жемчужина. Мэдук

– Совет государей распущен, и мой отец собирается скоро уехать, чтобы не создавать затруднения для короля Одри. По сути дела, он собирается уехать как можно скорее, через час, чтобы воспользоваться отливом.

– Мне потребуется только несколько минут – нужно переодеться во что-нибудь подходящее и собрать в узелок несколько вещей.

– Пойдем, я провожу тебя до твоих комнат.

Друн отвел Мэдук в восточный флигель и расстался с ней у двери гостиной:

– Я вернусь через десять минут. Помни: никого не впускай, кроме здешней горничной!

Через десять минут, когда Друн вернулся в апартаменты Мэдук, горничная сообщила ему, что Мэдук только что увели три лионесских стражника.

Друн застонал:

– Я говорил ей, чтобы она заперла дверь и никого не пускала!

– Она так и сделала, но они прошли через дверь, ведущую в гостиную. Кайлас им открыла.

Друн побежал в вестибюль дворца. Казмира там не было; Эйлас и Одри тоже куда-то пропали.

Настойчивые расспросы позволили Друну наконец найти Эйласа, беседовавшего с Одри в небольшой комнате рядом с вестибюлем.

Друн прервал их разговор:

– Казмир увез Мэдук насильно! Она должна была ехать с нами, но теперь она пропала!

Эйлас вскочил на ноги, лицо его исказилось от гнева:

– Казмир выехал пять минут тому назад! Мы должны их догнать, пока они не переплыли устье! Одри, одолжите мне восемь резвых лошадей – сию же минуту!

– Они в вашем распоряжении!

Эйлас разослал гонцов к приехавшим вместе с ним рыцарям, приказывая им немедленно собраться у парадного входа.

Лошадей привели из конюшен; Эйлас, Друн и шесть тройских рыцарей вскочили в седла, развернули коней и поскакали сломя голову на юг по дороге к парому через Камбермунд. Далеко впереди иногда можно было видеть лионесский отряд, тоже скакавший тяжелым галопом.

Обернувшись к отцу, Друн кричал через плечо:

– Мы не успеем! Они взойдут на паром и отплывут!

– Сколько их?

– Не могу разобрать. Слишком далеко!

– Похоже, что их не больше, чем нас. Казмир не станет обороняться.

– Но ему не придется обороняться! Паром уже будет посередине устья!

– Верно.

– Он ее станет пытать! – бушевал Друн. – Он отомстит ей самым ужасным образом!

Эйлас коротко кивнул, но ничего не сказал.

Они видели, как отряд Казмира поднялся на утес, возвышавшийся над рекой, и скрылся за его хребтом, спускаясь к парому.

Через пять минут тройский отряд подъехал к краю обрыва, откуда можно было обозревать все устье реки. Пеньковый трос тянулся от каменной опоры неподалеку, спускаясь по диагонали над рекой к такой же опоре на другом берегу, под Зубчатым мысом. Паром, соединенный с тросом хомутом и шкивом, бегущим по тросу, перемещался благодаря наклону троса. Во время отлива паром тащило на юг; прилив относил паром на север. В полумиле к западу еще один наклонный трос спускался в обратном направлении, что позволяло парому пересекать Камбермунд в обоих направлениях, в зависимости от приливов и отливов.

Казмир и его отряд уже взошли на паром, и он только что отплыл от берега. Лионесские всадники спешились и привязывали лошадей к поручню. Неподвижный тонкий силуэт, закутанный в бурый плащ, свидетельствовал о присутствии Мэдук на пароме. По всей видимости, рот ее был перевязан шарфом или кляпом.

Друн в бессильном отчаянии смотрел вслед парому. Казмир обернулся к северному берегу и бесстрастно отвернулся.

– Их уже не догнать! – сказал Друн. – Когда мы переплывем устье на следующем пароме, они уже пересекут помперольскую границу.

– О нет! – внезапно встрепенувшись, воскликнул Эйлас. – Они от нас не уйдут!

Пришпорив коня, Эйлас поскакал вдоль края обрыва к каменной опоре, крепившей пеньковый трос. Соскочив на землю и выхватив меч, он принялся рубить туго натянутый толстый трос. Жила за жилой, виток за витком, мощный трос распускался. Выскочив из будки, перевозчик стал лихорадочно размахивать руками и громко протестовать, но Эйлас не обращал на него внимания. Он рубил, он пилил, он резал; трос зазвенел и закрутился – оставшиеся волокна уже не выдерживали напряжение. Трос порвался, свободный конец, извиваясь, упал вдоль отвесного утеса и скрылся в воде. Паром лишился опоры, обеспечивавшей боковую тягу, его стало сносить по течению в открытое море. Трос с визгом скользнул по шкиву и сорвался.

Паром бесшумно дрейфовал посреди широкого устья. Казмир и его спутники стояли, безнадежно опустив плечи, и поглядывали на далекие берега.

– Поехали! – сказал Эйлас. – На борту «Флор Веласа» ждут нашего прибытия.

Отряд спустился с утеса к гавани, где пришвартовался «Флор Велас», восьмидесятифутовая трехмачтовая галера с квадратным парусом, парой треугольных парусов и пятьюдесятью веслами.

Спешившись, Эйлас и его спутники поручили лошадей заботам портовых служащих и взошли на борт. Эйлас немедленно приказал поднимать якорь.

Швартовы сбросили с причальных тумб, паруса развернули, чтобы подхватить попутный северный ветер, и корабль выскользнул на середину эстуария.