Зеленый дельфин. Повесть-фантазия

- Знаю, знаю! - закричал Умноликий, сохраняя все ту же позу памятника. - Это папенькина папиросница из чистого золота. Я всегда держу ее при себе.

По залу пробежал робкий смешок.

- Да нет же, это любовь! - просияла Джулия. - От нее денег не прибавится, и раскланиваться с вами вежливей не будут. Зато вы станете лучше.

- Неужели? - удивился Умноликий. - Странно. До сих пор я считал, что от любви только чахнут и сходят с ума. У меня даже есть несколько указов против этой напасти… Впрочем, что дальше?

На середину арены вышел Ром.

- Летит как птица, в сердца стучится и без труда берет города.

Умноликий тщетно морщил лоб.

- Эрудит, - захныкал он. - Где ты, мой Первый Эрудит? Подскажи.

Но Первый Эрудит не знал отгадки - он умел решать только дифференциальные уравнения.

- Это отвага, - сказал Шкипер. И в свою очередь загадал: - Печатью проступает на лице, но не ищи его в глупце и подлеце.

- Мои бакенбарды, - не задумываясь, выпалил Умноликий. - Что еще может проступать печатью на лице?

- Благородство, - нахмурился Дон Ких. - Речь о благородстве, и поэтому я прошу любезного шута расколдовать этого сеньора - боюсь, у него уже затекли ноги.

- Еще не время, - возразил Пипл.

Зрители переглядывались - было ясно, что ответы Умноликого глупы. Но где же обещанная казнь смехом?

Все давно уже шло не по программе. Однако что-то мешало Эрудитам остановить представление. Любопытство? Тайное злорадство?

Эльза обернулась к героям книг.

- Что может быть прекрасней этих лиц? Любовь и Благородство и Отвага живительным огнем в сердцах сплелись. Нет в этом зале лучше этих лиц!

- Как нет? - ужаснулся кто-то. - А Умноликий?

- Да-да, Умноликий! Умноликий! Самый светлейший!

- Самый умнейший! Самый красивейший! - взревел зал.

Правитель по-прежнему стоял истуканом. А потом свершилось нечто такое, о чем сондарийские историки позже не раз будут упоминать в своих трудах.

- Умноликий - самый-самый? - молодо рассмеялась Эльза, сдергивая с себя парик. Два хвостика с розовыми бантиками воинственно оттопырились в сторону. Взгляд ее встретился с глазами близнецов. Мальчики от напряжения привстали и тревожно смотрели на свою бесстрашную тетушку. - Что за представленье без разоблаченья! - Эльза хлопнула в ладоши.

В тот же миг Жужа вскарабкалась Умноликому на плечо и протянула лапы к пышным бакенбардам. И тут зал приглушенно охнул: бакенбарды отделились от скул! Никто не успел и рта раскрыть, как Жужа вцепилась в пышную шевелюру его умнейшества, с силой дернула, и все увидели, что это парик.

На арене, важно улыбаясь, стоял невзрачный человечек с жалкими кустиками бесцветных волос вокруг розовой лысины и большими, как круглое блюдце, ушами.

Публика оцепенела. И вдруг зал взорвался смехом. Схватившись за бока, залились дамы, загоготали мужчины, затопали ногами дети. Публика охала, стонала, фыркала, прыскала со смеху. И громче всех хохотали близнецы с Тэйкой.

- Я знал! Пипл не мог предать Шкипера! И тетушка! Это ведь наша тетушка! - кричал сквозь смех Альт.

- Ой, не могу! Умора! Да какой же он слизняк, этот Умноликий, - визжал Чарли.

На арену, очнувшись, бежали полицейские. Тут, как на премьере, когда близнецы впервые пришли в цирк, вздрогнул пол, качнулись округлые стены, и всем почудилось, что здание шатнулось.

- Пусть меня сожрет акула, если мы не плывем! - воскликнул Отважный Шкипер, вложил в рот два пальца и пронзительно засвистел.

МОРЕ

А в это время в Сондарии разом замерли все машины и станки.

Ко Дворцу Умноликого и трем телестанциям в разных концах города двинулись отряды пустосумых и синеглазых. В одинаковых беретах и спецовках, с продолговатыми штативами, похожими на лазерные винтовки, они шли стройными бесконечными рядами, останавливая уличное движение, рождая у прохожих беспокойство и страх.

С грохотом опускались жалюзи магазинных витрин, запирались двери контор и банков, захлопывались форточки в домах.

На улицы высыпали мальчишки из богатых семей и бросились было со своей обычной дразнилкой: «Синий

глаз, медный грош, в доме корки не найдешь!», - но вдруг притихли и отступили. Уж очень серьезны и грозны были ряды повстанцев. Глаза их выражали решимость стоять до конца.

Впереди отряда, который направлялся на улицу Жареных Уток, ехал длинный элмобиль с открытым верхом. На нем был установлен самый мощный прибор - талассоид Ланьо Герта. Сам Ланьо и его друзья - Поэт, Скрипач, Художник, Биль и Виль шагали рядом.

«Завтра сбудется все, что снилось», - бормотал Ланьо, думая о том, что вот и пришел день, ради которого можно было вытерпеть многое: и бессонные ночи в мастерской, и зябкие дни безработицы. Теперь уже никто не посмеет швырять его с одного места работы на другое, не посмеет пинать в наказание струей сжатого воздуха из особого шланга.

Ланьо пытался представить, что произойдет, когда тысячи рук спустят затворы талассоидов. Только бы Пиплу и Эльзе продержаться до того времени!