Зеленый луч, 2017 № 01

— Один, два, три, четыре, пять, шесть, — пропела она, и посмотрела вниз.

Напротив Первого Бювета стояла мрачная крепость с пятью высокими башнями.

Скорее всего, Катя не знает, что это Тауэр, решил Ангел, не знает, что ворота, находящиеся под башней святого Томаса, называются «воротами изменников», и потому он написал сверху их название большими синими буквами. Не знает она и о том, что там, в далеком Лондоне ворота эти выходят в реку, и именно поэтому Ангел вернул сюда маленькую речушку, протекавшую в этом городе много-много лет назад.

Ворота открылись и, выпустив сначала стаю ворон, представили ее взору Принца. Рассмотреть Принца не удалось — лицо его закрывал глубокий капюшон, и вообще из всего оранжевого балахона, что был на нем, выглядывали только руки. Перейдя речку вброд, он поднялся к ней в Ореанду, снял со своего пальца кольцо и предложил его Кате. После того, как Катя налюбовалась необычным кольцом в форме двух сомкнутых рук и примерила его, он взял ее за руку и повел в обратный путь. И она послушно, молча, пошла с ним, пока не полетели им в спину мыльные пузыри. В тех пузырях, свернувшись калачиком, спали дети. Кате стало нестерпимо жаль летевших незнамо куда детишек и она стала ловить их, забыв о Принце, равно как и обо всем на свете.

Так и ловила их Катя, пока не проснулась… Проснулась, так и не поймав…

Глава 14 Воспоминания

— О, мои любимые олени! Пьющие воду, смотрящие вдаль! Большие и маленькие! Красивые и не очень… У нас тоже был такой коврик, над моей кроватью висел, я на такой вот бахроме учился морские узлы завязывать.

— Точно, ты же капитаном хотел стать.

— Точно, хотел… Кливеры и брамсели, стаксели и топсели… Еще эти, как их … марсели, что ли… Забыл уже…

— Не знаю, из всех красивых морских слов я только гальюн помню. Пойдем на кухню.

Андрей поднял указательный палец вверх и сказал с расстановкой:

— По-до-жди. Я сам вспомню, где тут кухня. — Медленно опустил палец влево, — да?

— Да, да… Откуда вкусно пахнет — там и кухня. Я старался, готовил, думал, ты сразу на запах побежишь.

— А ты водку открыл?

— Нет.

— Вот. Открыл бы водку, я бы побежал на запах. — Андрей навис над столом, над тарелками с колбасой, сыром, огурцами и квашеной капустой и задумчиво спросил, — ну и чего ты тут наготовил нам?

Степан снял с печи и поставил на стол чугунную сковородку с жареной картошкой:

— Вот.

— Ну что же, ну что же, ничего, не так уж плохо…

— Будешь так себя вести, вообще ничего не получишь.

— Не вредничай, лучше накорми усталого путника, странствующего рыцаря, солдата вернувшегося в родные края, и просто замечательного человека, — Андрей сел за стол, потер руки и предложил, — ну что, начнем, пожалуй?

— Наливай.

Они выпили, закусили, помолчали и почему-то сделались невеселы.

— Сколько ж мы не виделись? — спросил Степан.

— Одиннадцать.

Они еще помолчали, Степан, хрумкая капустой, Андрей глядя в окно. Из двора к окну кухни тянулись ветви черешни. Андрей захохотал.

— Ты чего? Картошка понравилась?

— Вспомнил, как тебя твоя бабка лупила мокрой тряпкой, а ты от нее на эту черешню залез, а она подпрыгивала, тряпкой махала, пыталась тебя достать, а ты орал на всю Малую Садовую: «Баба Дуся, баба Дуся!» Она остановилась, спрашивает: «Какая я тебе баба Дуся?», а ты продолжаешь орать: «Баба Дуся, пригласите мою бабулю на чай, а то она очень устала».

За что она тебя тогда?

— Это когда я Маринке Часовой чернила на голову вылил.

— Нет, чернила ты зимой вылил, она еще без шапки домой пошла, помнишь? Белые снежинки на небывалого цвета волосах… А на черешне ты летом сидел.

— Значит, когда я люстру разбил.

— Нет, — опять возразил Андрей, — люстру ты разбил — она тебя на озеро не пустила. Я еще приходил, просил:

«Баба Паня, отпустите Степку на озеро, вам же все равно эта люстра не нравилась».

— Верно. Мне кажется, она до конца дней своих была мне благодарна за то, что я ее от этой люстры избавил.

Сама же всегда, только дед за порог, ворчала: «Как можно было такую корягу за такие деньги купить?»

— Может, когда мы клад в ее грядке искали?

— Все ты путаешь, мы не искали клад, мы его прятали. И не в тот раз это было, я хорошо помню. В тот день к нам эта приходила, как ее, фу ты… Жена Цыгана — как ее?

— Цыганка, — подсказал Андрей.

— Правильно. Ну и вот, пришла она к нам и рассказала, как какой-то мальчик полез на провода и, — Степан замахал руками, — и все… Бабуля идет во двор, а там я копаюсь, живой и веселый.

— Счастливый день… Давай выпьем, — предложил Андрей, — может, вспомнишь.

Они выпили еще по одной.

Степан стал громко смеяться:

— Вспомнил, помогло…

— Ну? Ну?

— Были мы у родственников в гостях. Ну и пока там взрослые какими-то важными делами занимались, мы с двоюродной сестрой играли. Она сама ко мне пристала:

«Покатай, покатай». Я стал ее катать, на спине, ну, как лошадь. Потом, как настоящая лошадь, взбрыкнул. Она не удержалась, улетела вперед, и головой о стену… Все повезли ее в больницу, а я домой пошел, чего там оставалось делать, скучно без сестры. А дома меня бабуля с тряпкой и догнала… Давай помянем всех.

Они выпили по третьей.