Зеленый остров

— Тут такое дело, Игорь… Нам литсотрудник в редакцию нужен. Старикова-то от нас уходит, — редактор кивнул на ее пустовавший стол. — Приходили ко мне люди со стороны. С дипломами и все такое… Но — со стороны! А я бы хотел взять толкового заводского парня. Чтобы в железках хорошо ориентировался… Вот была у нас Римма Старикова. Грамотная девица, ничего не скажу. Но как напишет что-нибудь, так прямо беда! Из цехов звонят, на смех меня поднимают. Шпиндель со штуцером перепутала… Егорычев за тебя горой стоит. Ну, это мы еще посмотрим, подумаем, посоветуемся, как говорится… А ты давай пока пиши очерк. Хорошо пиши — про такого, как Поликарпов, халтурно писать нельзя!

Виктор Иванович Поликарпов жил, оказывается, не в доме на набережной Волги — лучшем из заводских жилых домов, а в панельной пятиэтажке того же Северного поселка, где жил с родителями Игорь.

Открыла дверь — обыкновенную, крашенную светло-коричневой масляной краской, без таблички с титулом и фамилией, даже без подглядывательного глазка дверь — круглолицая женщина в пестром платье, поверх которого надет был льняной фартук с вышитыми по углам петушками. Она пригласила Игоря войти и сразу предупредила, чтобы не разувался, только получше протер о половичок обувь.

Через крохотный коридорчик, откуда был ход в кухню и где пахло жареным луком и мясным бульоном, женщина ввела Игоря в большую комнату, из которой две двери вели в комнаты поменьше. Точно такая же квартира была у родителей Игоря.

Виктор Иванович, оказывается, был занят сложным делом. Сам он сидел боком на диване, а возле его колен возвышался комбинированный детский стул, где, привязанный к спинке полотенцем, сидел румяный, с взъерошенными золотистыми волосенками малыш. Виктор Иванович зачерпывал чайной ложкой манную кашу из мисочки и прицеливался в губки веселившегося, подпрыгивавшего в стульчике малыша. Знаменитый кузнец был настолько захвачен процессом, что сам непроизвольно оттопыривал и округлял губы.

Он со смущенной улыбкой ответил на приветствие Игоря. И после того, как удачно забросил очередную порцию каши в рот малыша, сказал:

— Мы сейчас закончим, совсем немножко осталось.

У Поликарпова-старшего были серо-зеленые глаза, прятавшиеся под тяжелыми надбровьями; брови сходились к переносице, от которой пролегли через лоб две глубокие складки. Волосы кузнеца, короткие, густые, приглаженные набок, тоже были рыжеватыми. Короткий нос был по-русски чуть-чуть вздернут, а толстые губы охотно раздвигались в простецки-приветливую улыбку.

Вполне домашнее выражение лица Поликарпова, поощряющая его улыбка успокоили Игоря. Он спросил, глядя на малыша:

— Сын или дочка?

— Внук! — просияв лицом, воскликнул Поликарпов. — Бабушку не признает, хочет, чтобы я его кормил. Мы сейчас, сию минуточку… Ну-ка, Виталик, открывай рот… А как самолет летит: ж-ж-ж… — Тяжелая рука Поликарпова с крохотной чайной ложкой приближалась к раскрывшимся губам внука. — И ам!.. все в порядке, умничка ты мой!.. Родители в кино смотались, а ребенка нам подбросили… Вы присаживайтесь вон к письменному столу, вам же, наверное, записывать надо будет?

Убранство гостиной Поликарповых было стандартным: полированный раздвижной стол, мягкие, обитые синим плюшем стулья, сервант с парадной посудой, небольшой книжный шкаф. В углу, справа от окна, стоял письменный столик — такие обычно покупают заботливые родители для детей-школьников. Вся эта темно-коричневая, из древесностружечных плит мебель была массовой — у родителей Игоря была такая же, изготовленная местной мебельной фабрикой.

Жена Виктора Ивановича унесла накормленного, с перепачканной кашей веселой рожицей внука. Виктор Иванович подсел сбоку письменного стола, вздохнул — с совсем неусталым видом — и сказал:

— Вот теперь я полностью к вашим услугам. Допрашивайте!

Первый вопрос Игорь заготовил давно. И для солидности заглянув в новенький, выложенный на стол блокнот, спросил:

— Виктор Иванович, это случайно произошло или вы сознательно выбрали себе профессию кузнеца?

— Да, да, сознательно, — ответил, заерзав на стуле, Поликарпов. — Я ведь в деревне родился и рос. А в нашем селе кузня была крепкая. И вот мы, пацанята, значит, все возле нее крутились. Дядя Семен на нас, будто на воробьев, все покрикивал: «Кыш вы, конопатые!» Но иной раз и к наковальне допустит. Подашь ему какую-нибудь железяку, и такая гордость в душе: вот, мол, у кого я в подручных!.. Ну, а потом я ФЗУ закончил, на кузнеца опять же учился. До армии в родном селе работал, а когда демобилизовался, сюда, на завод попал. Вот, стало быть, уже двадцать с лишним лет здесь стучу… Ну, а вы сами, Игорь, где и кем трудитесь? Раз вы внештатный корреспондент, то при каком-то деле должны в штате состоять!

Игорь в нескольких словах рассказал о себе.

— Токарь — тоже хорошая профессия, — одобрил Поликарпов. — Корневая, так сказать, для завода. Вам-то самому это дело по душе?

— Да так… — Игорь неопределенно повел плечами.

Поликарпов понимающе кивнул.

— Не нравится, значит… А журналистом — нравится?