Зеленый остров

— Если женщина вовремя не выскочила замуж и муж при этом не оказался порядочным человеком, счастливой ей уже никогда не быть! — начала она. — Вот у меня уже взрослая дочь, в техникуме учится. Никогда не думала, что вырастет дочка без меня. А получилось так. Родила я ее, как часто с нами бывает, от прохвоста. Но не испугалась: ребенок есть ребенок, стала ее воспитывать. А потом полюбила еще одного негодяя. Конечно, сначала я не знала, что он негодяй. Потому что был как раз такой, как рассказывала предыдущая гражданочка: вежливый, культурный, хорошо одетый. Тоже была у него семья, но мы так сильно полюбили друг друга, что решили построить счастье на новом месте. Он оставил жену и сына, я тоже поручила матери свою девочку, и мы уехали в другой город. Несколько лет прожили в самом деле очень хорошо: он был такой заботливый и такой сильный, мужественный. И вдруг пришлось узнать, что его командировки не всегда были настоящими. То есть он говорил, что уезжает в командировку, а сам в эти дни жил у молоденькой на другом конце города. Однажды мы нос к носу встретились на улице: при этом он свою кралечку под руку держал. Так и пришлось расстаться: он сказал, что я для него уже старая и больная, не даю ему полного удовлетворения. И вот осталась я одна. Дочь меня, конечно, не любит, потому что бабушка наговорила ей всякого. Этот тип тоже забыл меня. Какое уж тут счастье!..

А потом на трибуну вышла Нина Федоровна Коршункова.

— Одинокая женщина с ребенком не о своем счастье должна думать, а о том, чтобы вести себя как полагается. Уж если случилось ошибиться в жизни, так надо же потом хотя бы вести себя прилично!.. Но что это позволяют себе отдельные безнравственные матери-одиночки, когда начинают совсем еще молодым парням кружить голову? Разве я в свое время позволяла себе такое? Нет, я терпеливо и честно воспитывала своего ребенка сама и не вешалась на шею холостым парням. Хотя, между прочим, тоже имела возможности. Поэтому хочу подчеркнуть: если уж не сумела организовать жизнь, как полагается, то надо же совесть иметь! Можно там путаться со всякими типами, это, как говорится, личное дело. Только молодого и чистого парня — не тронь! И тем более, не ссорь его с родной матерью, которая отдала ему всю, можно сказать, жизнь!

У Нины Федоровны выступили слезы, она торопливо достала платок и вот так, промокая платком обиду, сошла с трибуны.

Тут Зое самой страстно захотелось рассказать о себе все начистоту. Но подняться с места и выйти на трибуну ей не хватало решимости — так бывало с ней часто: и в школе на комсомольских собраниях, и в институте, и потом на заводе. Внутреннее напряжение росло, Зою бросало в жар, в трепет.

Она очнулась, чувствуя учащенное биение сердца. Услышала храп отца, сквозь него — спокойное посапывание Ленки; увидела тюлевую штору на окне, сетчатую ее тень, пропечатанную по потолку лиловым фонарным светом. Зоя облегченно вздохнула: во сне все это было — такое удивительное собрание.

Однако желание высказаться все-таки не выветрилось.

О чем же она хотела сказать?.. Да о том, что незамужняя женщина имеет право родить и второго ребенка.

Охваченная возбуждением, Зоя села в постели и уставилась на спящую дочь. Ленка спала на боку, повернувшись к стене и выставив из-под одеяла голое плечо, перехваченное широкой бретелькой рубашки. Словно нарочно отвернулась, спрятала лицо, чтобы не мешать матери все самой решить.

«Конечно, и я не допущу, чтобы появился второй ребенок, — разгоряченно думала Зоя, — но если бы вдруг он родился, как бы отнеслась к этому Ленка?.. Ну, конечно, обрадовалась бы! Господи, да ведь дети так любят махоньких, так тянутся к ним!.. А моя Ленка — не злая. Упрямая, но не злая. Уж она бы радовалась, уже она бы катала коляску!.. Так почему нельзя подарить ей такую радость? Беличья шубка — это в самом деле хорошая вещь, но разве можно сравнить с сестричкой или, лучше, с братиком!..»

Старинные часы фирмы «Мозер», которые отец недавно отремонтировал и повесил на стену, печально и торжественно пробили три раза. Зоя поднялась с постели, ушла в кухню, присела там у окна.

Поселок спал, одиноко сияли фонари над шершаво-темными лентами гаражных крыш, темны были все окна в соседнем доме, а над гаражами, над фонарями, над соседним пятиэтажным домом мерцали июньские звезды, которые Зоя видела в просветах между ветвями подступивших к домам деревьев. Деревья казались совсем черными; шелест их листьев был мягок, вкрадчив, утешителен.

«А ведь в природе совсем нет страха! — думала Зоя. — Вот деревья, звезды — они же ничего не боятся. Что должно произойти, то и происходит с ними…»

…Она надела зеленую юбку и коричневую, с желтыми цветочками блузку — лучшее, что имела. Кстати были бы здесь янтарные бусы, подаренные матерью еще в студенческую пору. Но примерив их, Зоя остановилась в нерешительности. «Пожалуй, полный парад ни к чему!» — подумала она и спрятала бусы в шкатулку.

Вошла в комнату Лариса, как всегда без стука, и, взглянув на Зою, скривила яркие губы.

— Мать с отцом не знаешь когда вернутся? — спросила она.