Зеленый свет

И чтобы окончательно не сойти с ума, говорил себе, что из всего этого можно и нужно извлечь урок, что в этом есть и положительная сторона, нужно только пройти через этот ад. И я прошел. Невозможно по-настоящему ценить свет, не ведая тьмы. Чтобы твердо встать на ноги, надо сначала потерять равновесие. Лучше прыгнуть, чем упасть. И это – я.

ЗЕЛЕНЫЙ СВЕТ

P. S. Пока я жил у Дулеев по программе студенческого обмена, их второй сын, Рис, жил с моими родителями. Как он проводил время?

Мои родители свозили его на экскурсию в НАСА и в парк развлечений «Шесть флагов», а на лето поехали с ним во Флориду, где он каждые выходные устраивал вечеринки. Он ухлестывал за девчонками, упирая на неотразимый австралийский акцент, и катал мою бывшую подругу на моем пикапе. Ходили слухи, что две впечатлительные американки поддались его чарам по полной программе. Домашний бар был опустошен. Рис Дулей прекрасно провел время в Америке.

Я вернулся домой, в Техас. Мне было девятнадцать, я провел год в Австралии и теперь официально имел право употреблять спиртные напитки. Однажды вечером мы с отцом поехали в универмаг «Уолмарт», за бумажными полотенцами и едой для собаки, а на пути домой заглянули в бильярдную в торговом центре на юго-западе Хьюстона.

Выпили пивка, пообщались с отцовскими приятелями. Я держался почтительно, но мне хватало уверенности принимать участие в разговоре. Через пару часов мы расплатились в баре и направились к выходу. Я шагнул за порог, отец следом, и тут мускулистый вышибала подступил к отцу и спросил:

– Вы оплатили счет?

Отец, не останавливаясь, бросил: «Да, конечно» – и продолжал шагать. То, что случилось потом, я до сих пор вижу как в замедленной съемке. Вышибала решил остановить отца и приложил ладонь к его груди. Он посмел прикоснуться к моему отцу! Прежде чем отец указал обидчику на ошибочность такого поведения, это сделал я.

Каким-то образом я оказался верхом на вышибале, который растянулся на бильярдном столе в пятнадцати футах от входа. Я с таким усердием и так долго молотил кулаками, что одобрительные пьяные выкрики сменились испуганным перешептыванием. Меня оттащили и схватили за руки, а я плевался и пинал поверженного противника. Наконец невозмутимый голос у меня над ухом произнес:

– Ну все, хватит, сынок. Хватит.

Так я прошел свой ритуал взросления. Отец меня принял. В его глазах я в тот вечер стал мужчиной. В тот вечер мы стали друзьями. В тот вечер он обзвонил всех своих приятелей и сказал:

– С моим младшеньким все в порядке, ребята. Он сегодня вышибале в баре приложил, мало не показалось. Только за ним нужен глаз да глаз, он как психанет, так удержу не знает.

С того самого вечера в любом баре, куда ходили отец, мой брат Майк и отцовские приятели, меня считали полноправным участником компании все те, к кому я прежде обращался на «вы». Да, таким примитивным образом я заслужил отцовское уважение, зато теперь не просто слушал рассказы о попойках, а принимал в них непосредственное участие.

ЗЕЛЕНЫЙ СВЕТ

Часть третья Проселочные дороги и магистрали 1989 г., июль

Подавать заявления в колледжи я начал еще в Австралии. Я послал документы в университет Дьюка, университет Грэмблинга, Техасский университет в Остине и в Южный методистский университет. Еще с девятого класса я хотел поступить на юридический факультет, чтобы стать адвокатом. Я любил участвовать в дебатах, и в семье полушутя говорили, что «Мэттью заделается нашим адвокатом, будет защищать семейный бизнес, подавать в суд на крупные корпорации и стрясет кучу денег с какого-нибудь „Норкового масла“».

Мне хотелось поступить в Южный методистский университет в основном из-за того, что он находится в Далласе, поскольку я считал, что в большом городе больше возможностей устроиться интерном в юридическую фирму, чтобы увеличить шансы найти хорошую работу после окончания университета.

Однажды мне позвонил отец:

– Сын, ты уверен, что не хочешь стать «лонгхорном»?

Названия университетов он всегда подменял названиями их спортивных клубов и особое предпочтение выказывал Техасскому университету в Остине.

– Нет, пап, я хочу быть «мустангом».

(Спортивный клуб Южного методистского университета называется «Мустанги».)

Он что-то пробурчал.

– Пап, ты не возражаешь?

– Да вроде нет. Просто думал, что, может, тебе захочется стать «лонгхорном».

– Нет, сэр, я хочу быть «мустангом».

– А, ну ладно, – сказал он и повесил трубку.

Через час позвонил мой брат Пэт.

– Что случилось? – спросил я.

– Ты точно знаешь, что не хочешь быть «лонгхорном», братишка?

– Точно.

– Ты уверен?

– Да, уверен. А почему вас с отцом это так интересует?

– Понимаешь, отец тебе не скажет, конечно, но в нефтяном бизнесе сейчас застой. Так что дела плохи. Отцу грозит банкротство.

Нефтяной бум, из-за которого в 1979 году мы переехали из Ювалде в Лонгвью, давно закончился, и в последние годы отцу приходилось крутиться, чтобы платить по счетам.

– Правда?