Зеленый свет

Все то бренное, перед чем я всю жизнь благоговел, все то, что я чтил и возносил на недосягаемую высоту, неожиданно оказалось прямо у меня перед глазами. Все то бренное, что я презирал, то, что я считал ниже собственного достоинства, неожиданно оказалось прямо у меня перед глазами.

Мир расстилался в одной плоскости, и я смотрел ему в глаза.

Пришла пора расстаться с ярко-красными спортивными автомобилями.

Пришла пора оставить мечты и заняться жизнью.

Пришла пора позаботиться о маме.

Пришла пора позаботиться о себе самом.

Пришла пора забыть о мальчишеских увлечениях.

Пришла пора набраться смелости.

Пришла пора стать настоящим мужчиной.

Со съемок меня отпустили на неопределенный срок, но родные настояли, чтобы я вернулся в Остин и закончил начатое. Спустя четыре дня после поминок я приехал в Остин и в тот же день пришел на съемочную площадку.

В тот вечер снимали одну из последних сцен фильма, на футбольном поле. У меня не было никаких реплик, но Линклейтер хотел, чтобы я участвовал в сцене. На закате, перед началом съемок, мы с ним гуляли у стадиона и разговаривали о жизни, о смерти и о том, что все это значит.

– По-моему, все это о том, как жить, – сказал я. – Вот мой отец умер, но его дух будет жить во мне до тех пор, пока я думаю о нем как о живом. Я все равно с ним разговариваю, стараюсь жить так, как он учил, и он будет жить вечно.

В тот же вечер я запечатлел эту мысль в сцене, когда Рэндалл «Пинк» Флойд раздумывает, подписывать или нет обещание не употреблять наркотиков, чтобы остаться в футбольной команде.

2 августа 1992[5]

Три недели в роли Вудерсона на съемках «Под кайфом и в смятении» оказались для меня одновременно и очень трудными – из-за горькой утраты, и очень полезными – из-за того, что я приобрел. За год до этого отец разрешил мне заняться тем, чего я хотел, и, хотя он не успел оценить результаты моего труда, но увидел начало того, что я в итоге закончу и превращу увлечение в карьеру. Загадочным образом его жизнь оборвалась как раз тогда, когда для меня началась новая эпоха – и на экране, и в жизни.

Трехнедельный практический опыт, полученный на съемках «Под кайфом и в смятении» очень помог мне осенью, когда начались занятия на втором курсе. Моей первой режиссерской работой стал документальный фильм «Колесницы чикано», о субкультуре лоурайдеров, распространенной среди испаноговорящего населения на юге США. В тот же год я снялся в эпизоде документального телесериала «Нераскрытые тайны» и еще одном музыкальном видеоклипе. Я был готов получить диплом и превратить «я стал бы, если бы мог» в «я могу и стану».

Я решил сразу после получения диплома отправиться в Голливуд на машине, на время остановиться у Дона Филлипса и найти работу – актером или в съемочной группе. Альма Каттруфф, менеджер по кинопроизводству в съемочной группе «Под кайфом и в смятении», пообещала мне место помощника по производству на съемках фильма братьев Коэн «Подручный Хадсакера», которые начинались через несколько месяцев.

Но сначала мне предложили крошечную – на один съемочный день – роль в фильме «Техасская резня бензопилой: следующее поколение» – эдакий Ромео, если Рене Зельвегер считать Джульеттой, – загадочный мотоциклист в черной кожанке и противосолнечных очках, который проезжает мимо школы в начале фильма, а в конце забирает героиню, чудом уцелевшую после адской ночи, и уезжает с ней в закат. У персонажа даже реплик не было.

За пару дней до начала съемок я встретился с режиссером Кимом Хенкелем, и он спросил, нет ли у меня знакомых, которые подошли бы на роль главного злодея, одноногого Вилмера. Я назвал имена двоих, которых знал по актерскому агентству Донны Адамс.

К своему четырехцилиндровому пикапу «додж», прозванному «Серфинг-Лонгвью», я прицепил арендованный перевозочный фургон, набил его под завязку, а потом заехал за сценарием, где были помечены сцены для субботней съемки. А в понедельник я отправлялся в погоню за голливудской мечтой. Как говорится, «иди на Запад, юноша!».

Со сценарием в руках я вышел из конторы и по асфальтовой дорожке пересек заросший газон, направляясь к своему пикапу, припаркованному на обочине. Открыл дверцу машины, встал на подножку, и тут вдруг меня осенило: «А почему бы не попробоваться на роль Вилмера?»

Я захлопнул дверцу, вернулся к офису и без стука вошел в кабинет.

– Эй, Мэттью, ты что-то забыл? – спросил Ким.

– Ага, забыл. Хочу попробоваться на роль Вилмера.

Ким удивленно посмотрел на меня:

– Что ж, интересная мысль. А когда ты хочешь прийти на пробы?

– Прямо сейчас.

– Сейчас тут никого из актрис нет, вот только Мишель…

Я взглянул на секретаршу за столом.

– Я согласна, – сказала она.

– А ничего, что я тебя сейчас до смерти напугаю? – спросил я.

– Ну попробуй, – ответила она.

Я пошел на кухню, схватил громадную поварешку и вернулся в кабинет уже в образе Вилмера, прихрамывая, якобы на механическом протезе. Я сдвинул письменный стол Мишель, загнал ее в угол и заставил завизжать от страха.

– Роль твоя, – сказал Ким.

– Ой, и правда было страшно, – подтвердила Мишель.