Зеленый свет

«Болтун – находка для шпиона», – говорил я ей. Она честно старалась молчать, но у нее не получалось. Ей хотелось приобщиться к моему успеху, но я и сам к нему пока не привык и делиться ни с кем не собирался, особенно с мамой. Мама так и норовила отхватить кусок, а я ее не подпускал. Будь отец жив, он радовался бы моему успеху и, в отличие от мамы, не пытался бы разделить со мной сцену, а спокойно сидел бы в первом ряду.

Как только я появлялся у мамы, она чуть ли не с порога заявляла: «Ты возвращайся поскорее», поэтому я стал уходить раньше. Такой уж у нее характер – дай ей палец, она всю руку откусит; поэтому, когда она отказалась пойти мне навстречу, я и сам замедлил ход, заставил ее дожидаться. Я перестал рассказывать ей о своих делах, потому что больше ей не доверял. Мне нужен был не друг, а мама, но мама, к сожалению, отправилась в своего рода «продолжительный отпуск».

Много лет спустя, сделав успешную карьеру и обретя твердую почву под ногами, я решил, что пора прекратить обуздывать маму. Ей уже было за семьдесят, так что пусть делает, что хочет. Этим она и занимается до сих пор. Она обожает появляться на красном ковре, давать интервью и объявлять всем подряд, что ей точно известно, «в кого я пошел». В нее, разумеется.

Возможно, она права.

Прошло четыре месяца с выхода на экраны фильма «Время убивать». Я стал востребованным актером. Еще до начала съемок я подписал контракт с «Уорнер бразерз» на три картины, и студия дала мне возможность выбирать следующую роль. Меня засыпали предложениями, и я даже организовал продюсерскую компанию, чтобы работать со своим материалом. Я хотел играть, но не знал, кого именно. Умение найти подход ко всему давно было сильной стороной моего характера, но теперь, когда мне представилась возможность делать практически все, что угодно, это стало слабостью. Меня устраивали все предложения.

Меня терзали сомнения при выборе следующей роли, душила в объятьях новообретенная слава и тревожила мамина непредсказуемость. Мне хотелось сбежать туда, где обо мне никто не слышал. Мне надо было доказать, что всеобщей любви заслуживаю я, Мэттью, а не моя слава. Мне нужно было оказаться там, где любовь и уважение окружающих я заслужу сам, своими делами, а не своей известностью. Я хотел прислушаться к своим мыслям, въехать в происходящее, достичь равновесия, определить занятую позицию, не кичиться успехом, а понять, как он достигнут, и наконец-то решить, какую роль в каком фильме я хотел бы сыграть. Мне надо было поголодать. И тут…

МЕНЯ НАСТИГЛА ВЛАЖНАЯ МЕЧТА.

Да-да, оно самое, непроизвольное ночное семяизвержение, без всякой там помощи рук, во сне. Обычно это происходит во время ярких эротических сновидений. Но эта поллюция была вызвана не сексуальными образами.

Мне снилось, что я плыву на спине по Амазонке, обвитый анакондами и питонами, а вокруг кишат крокодилы, пираньи и пресноводные акулы. На горном хребте слева плечом к плечу стояли африканские воины.

Я ощутил глубокое умиротворение.

Одиннадцать кадров.

Одиннадцать секунд.

И я кончил.

Проснулся.

Ничего себе.

Казалось бы, кошмарный сон. Так ведь нет же, оргазм.

ЗЕЛЕНЫЙ СВЕТ

«Что бы это значило?» – подумал я.

Я точно помнил, что во сне плыл по Амазонке и что на горном хребте стояли африканские воины. Я встал с кровати, взял географический атлас и раскрыл карту Африки.

И стал искать Амазонку.

Ну, как всем известно, Амазонку в Африке искать можно долго, потому что ее там нет. Часа два я разглядывал карту, а потом сообразил…

Континент-то не тот. Амазонка в Южной Америке.

В снах очень сложно разобраться. Однако же я понимал, что это именно та подсказка, которая мне и нужна.

Пора было отправляться в погоню за влажной мечтой.

Я собрал в рюкзак самое необходимое – минимум одежды, дневник, фотоаппарат, аптечку, таблетку «экстази» и свою любимую головную повязку – и в одиночку отправился в двадцатидвухдневное путешествие по Перу, чтобы искупаться в Амазонке. Да, в той Амазонке, что в Южной Америке.

Самолетом я добрался до Лимы, а потом в Куско, где встретился с проводником. За антикучо[7] и писко мы разработали маршрут трехнедельного путешествия к Амазонке. Я ушел в Анды и долиной реки Урубамба, слушая альбом Джона Мелленкампа «Uh-Huh»[8], добрался до затерянного города Мачу-Пикчу. Потом автобус, лодка и самолет доставили меня в самый большой город мира, с которым нет сухопутного сообщения, – в Икитос, «перуанскую столицу Амазонки».

К вечеру двенадцатого дня моего путешествия я прошел пешком восемьдесят миль и на следующий день должен был наконец-то окунуться в воды Амазонки из моего сна. Я так восторженно предвкушал встречу с рекой, что буквально не замечал ничего вокруг и не обращал внимания ни на местные достопримечательности, ни на живописные виды. Я пытался разобраться в себе и терзался прошлыми грехами. Мне было одиноко, я сам себя ненавидел.