Зеленый свет

Я вел машину. Мы слушали музыку. Прозвучали две песни, потом три, но никто из нас не произнес ни слова. Нам не нужно было разговаривать. Мы не стремились заполнить молчание. Молчание не было неловким. Оно было золотым.

Наконец мы приехали на штрафстоянку, отчаянно сожалея, что она не во Флориде. Перед тем как попрощаться, я попросил у Камилы номер телефона. Она полезла в сумочку, достала скомканную страничку, вырванную из блокнота, и записала свой телефон.

Я хотел поцеловать ее на прощанье, но она повернула голову, так что поцелуй пришелся лишь в левый уголок рта.

Я спросил, не хочет ли она встретиться со мной вечером.

– Хочу, – ответила она. – Но не могу. У отца сегодня день рождения.

– А завтра?

– Позвони мне.

Отъезжая, я помахал ей на прощание. Она помахала мне в ответ.

Девять лет назад амазонская русалка меня все-таки заметила. Она проплыла в глубокие воды Атлантического океана, обогнула мыс Горн, устремилась вдоль Тихоокеанского побережья и наконец-то добралась до Голливуда и явилась в клуб на бульваре Сансет, где я тут же узнал ее бирюзовые очертания и карамельные плечи. Там она и завладела моими чувствами.

И сейчас, пятнадцать лет спустя, она по-прежнему остается единственной женщиной, которую мне хочется пригласить на свидание, с которой я хочу спать в одной постели и с которой мне нравится просыпаться по утрам.

ЗЕЛЕНЫЙ СВЕТ

Мы с Камилой встречались около года, когда мне предложили роль в фильме «Золото дураков». Съемки проходили в Австралии.

Прежде я всегда ездил на съемки в одиночку и жил один, но Камила заняла в моей жизни особое место. Я хотел, чтобы три месяца в Австралии мы провели вместе, в двуспальном доме, который я собирался снять на пляже Порт-Дугласа. Мне не хотелось с ней расставаться. Мне нравилось думать, что я повсюду буду с ней. Я пригласил ее с собой.

– А не пожалеешь? – спросила она.

– Нет.

– Ты уверен?

– Да.

– Хорошо. Только сперва нужно кое-что уладить. У меня должна быть своя спальня, своя ванная комната и свой ключ от дома.

– Договорились.

Она поехала со мной. Осталась. В своей комнате она не спала, своей ванной почти не пользовалась, как и своим ключом от дома. Но для нее была важна ее личная свобода и наша свобода на этой стадии отношений.

Очень мудрое решение.

Месяца через два съемки прервались на новогодние каникулы. Я запланировал шестидневную поездку на Папуа – Новую Гвинею – серфинг, хижины, джунгли, приключения.

Мы плавали, ныряли, бродили по джунглям, ходили на деревенские рынки и посещали местные племена. Мы жили в хижине на краю джунглей. Электричества там не было, да мы в нем и не нуждались. Все было дико, прекрасно, волшебно.

На четвертый день мы сидели перед хижиной, отдыхая после любовных утех, любовались закатом над Соломоновым морем и потягивали коктейли, прежде чем присоединиться к местным жителям в баре неподалеку.

Я понял, что влюблен.

– Что я должен сделать, чтобы тебя потерять? – спросил я, полуобернувшись и краем глаза глядя на нее.

Она подносила бокал к губам. Ее рука не дрогнула, не застыла, а продолжала плавное движение, будто никакого вопроса задано не было.

Она медленно пригубила коктейль, не отводя глаз от заката, потом сделала большой глоток и так же медленно поставила бокал на круглый влажный след, оставшийся на ручке деревянного кресла.

– Ну, это очень просто, – сказала она, повернувшись ко мне.

У меня бешено забилось сердце. Она посмотрела мне в глаза:

– Изменись.

ЗЕЛЕНЫЙ СВЕТ

Когда мы вернулись из Австралии, Камила собралась переезжать из Нью-Йорка на запад. Дом в Голливуд-Хиллз был идеальным местом для влюбленных, но это был мой дом, а нам обоим хотелось начать все заново, построить совместную жизнь. Поэтому мы обосновались в трейлерном парке на пляже Малибу-Бич, в моем двадцативосьмифутовом «Эйрстриме» по прозвищу «Каноэ». Намереваясь провести дальнейшую жизнь вместе, мы серьезно обсудили будущую семью и решили в дальнейшем обходиться без противозачаточных средств.

– С одним условием, – сказала Камила. – Когда ты уезжаешь на сьемки, все едут с тобой[17].

– Договорились, – сказал я.

Несколько месяцев мы старались завести ребенка, освоив при этом каждый из 188 квадратных футов «Каноэ», но безуспешно. В общем, мы перестали стараться и стали просто заниматься любовью.

Как-то раз я вернулся домой часов в семь вечера. Камила, как всегда, встретила меня объятьями, поцелуем и улыбкой. Поцелуй был горячее обычного.

Она протянула мне стакан с двойной порцией текилы со льдом. Я скинул шлепанцы и уселся на диван. Из кухни доносился запах моего любимого блюда – домашних чизбургеров.

– Ух ты! Я что, попал в рай?

– Да, – сказала она, села рядом на диван и протянула мне деревянную шкатулку, перевязанную ниткой бирюзовых бус.

Я открыл шкатулку. В ней лежала фотография. Я не сразу понял, что на ней изображено, и пригляделся повнимательнее.

Из глаз брызнули слезы. Я посмотрел на Камилу. Она тоже плакала от счастья. В шкатулке лежал снимок УЗИ. Камила была беременна.

Мы плакали, смеялись, танцевали.

Всю жизнь больше всего на свете мне хотелось быть отцом.