Зеленый. Том 3 (тёмный)

– Что за польза?

– Да всякая. Комнату, например, у тебя занимать. Жрецов Чёрного Севера, понимаешь, ужасно беспокоит, что у Виленского смотрителя Маяка столько полезной жилплощади зря пропадает. Но если меня подселить, то вроде уже и нормально. Вполне можно терпеть.

– Смешно, – флегматично соглашается Тони Куртейн. – А больше они от тебя ничего не хотят?

– Они – вообще ничего. Им и так неплохо живётся. Если кто-то от меня чего-то и хочет, то только судьба моя. И Большая, конечно, тоже. Но это было известно и так. Теперь, по крайней мере, хотя бы примерно понятно, чего им обеим надо. Не делай такие трагические глаза. Ничего из ряда вон выходящего. Ни кровавых жертвоприношений в ночных подворотнях, ни проповедей на площадях, ни ритуальных оргий в подземельях на окраине города – последнего даже отчасти жаль. Разве что по Другой Стороне придётся гулять почаще. Но тоже не каторга, примерно как до весны гулял.

– «Придётся»? Не потому, что тебе так хочется, а именно надо? Зачем?

– Чтобы её заколдовывать. Или наоборот, расколдовывать? Ай, ладно, потом разберёмся. Ну или не разберёмся. Северяне считают, делать важнее, чем понимать.

– Что именно делать?

– Так говорю же – заколдовывать, расколдовывать… короче, радости им добавлять. Как Ножи Севера добавляли им магии. Они, собственно, и сами не собираются сидеть, сложа руки, просто их мало. Рук не хватает, помощь нужна. А я как раз подхожу в помощники, потому что по удачному стечению обстоятельств стал человеком Другой Стороны. Северяне на подобные превращения кучу сил и времени тратят, да и то не у всех получается, а я – вундеркинд. Раз – и в дамки. То есть, в Ножи на полставки. Что на полставки, особенно радует. Работа дело хорошее, но больше всего на свете я люблю просто жить.

– То есть именно это имеет значение? Что ты стал человеком Другой Стороны?

– Да. Оказалось, это важнее всего. Им, понимаешь, посторонней помощи по статусу не положено – такое уж место наша Другая Сторона. Всё, что для них сделают любые волшебные гости из иных измерений, расцветёт там праздничным фейерверком, но вскоре развеется, как и положено наваждению. Недолговечны там дарёные чудеса. Только то, что местные жители сделают сами, имеет какой-то шанс остаться надолго. А я там по всем признакам – местный. Во мне здешней материи всего-то шестая часть. Поэтому северяне меня припахали. Ну, то есть они утверждают, что меня припахала сама Большая Судьба, данэ Тэре Ахорум тара, и спорить тут бесполезно. Собственно, я и не спорю. Мне теперь кажется, что она отличную жизнь мне придумала, а не просто тупо «всегда права».

– Звучит неплохо, – задумчиво говорит Тони Куртейн. – И ты, похоже, в кои-то веки не прикидываешься, будто тебе все моря по колено, а по-настоящему рад. Но при этом я же чувствую, что ты чего-то не договариваешь. Что-то такое, что мне сто пудов не понравится. Не растягивай удовольствие, огорчи меня прямо сейчас.

– Да откуда ж ты взялся на мою голову, такой проницательный?! Теперь чёрт знает что сам сочинишь. Ладно, вот тебе страшная правда: Верховная Вечерняя Тьма Чёрного Севера считает, что после эпохи Хаоса в книгах по древней истории могла сохраниться только полная чушь. Но ты учти, я сам так не думаю! Кира – отличная тётка и выглядит как огромный, до неба костёр, но ёлки, она же всю жизнь в горах безвылазно просидела. И училась явно не в университете. Откуда ей про книжки-то знать?

Тони Куртейн, который с детства был великим мастером придумывать всякие ужасы, и уже много разнообразной жути успел сочинить – например, что Эдо снова начнёт дома таять или сам утратит способность радоваться, отдав её Другой Стороне, или, скажем, каждый акт этого их хитрого северного колдовства на год сокращает жизнь – закрывает лицо руками и смеётся от облегчения. Несколько громче и дольше, чем хотелось бы ему самому. Наконец, не отнимая рук от лица, говорит:

– Эту страшную правду я точно как-нибудь переживу.

Стефан

октябрь 2020 года

Стефан не видит будущего. В его положении это так трудно, что почти невозможно, но он очень старается, держит себя в руках.

* * *

Просто Стефан не первый день на свете живёт и знает, как тут всё устроено: нет одного определённого будущего, всегда есть множество вариантов, осуществиться может любой, не обязательно самый предсказуемый, логичный и вероятный, хотя вполне может и он. Это не то чтобы совсем лотерея, а всё-таки что-то вроде неё: случай – далеко не единственный, но один из самых любимых инструментов судьбы.