Зелимхан

специально доставленные из крепости на случай

длительной осады.

Крестьяне шли в гору, уныло понурив головы,

скрежеща зубами от бессильной злости. Некоторые

молились, чтобы Зелимхану удалось благополучно

вырваться из окружения. А были и такие, что посмеивались над

всей этой шумихой, уверяя, что царским солдатам

никогда не поймать абрека, так как он в дружбе с

джинами.

Непривычные к этим «местам и наслышанные о

Зелимхане солдаты и казаки поднимались по крутым

склонам настороженно, выставив вперед винтовки. Каждую

минуту они ждали, что сейчас грянут выстрелы и,

выкрикивая мусульманские проклятья, на них бросится

сам страшный абрек.

Пройдя этак с километр, процессия попала в

плотный туман. Вокруг стояла жуткая тишина. Впереди из

тумана выступали то полуразрушенные башни, то

-старые могилы...

Подойдя к пещере, люди остановились, отдельные

смельчаки из крестьян вошли туда и вскоре вышли,

разводя руками: мол, пусто там. Среди чеченцев шепотом

пошел разговор, что абрека унесли горные духи.

Солдаты и казаки входить в пещеру воздержались.

Тогда здесь же, у входа, начальники собрались для

короткого совещания: надо было решить, что предпринять

дальше. И вдруг гулко прозвучал вы.трел, и старшина

Адод, охнув, ничком упал у ног пристава Сараева.

Сразу возникла паника, началась беспорядочная

стрельба. Все стреляли в пещеру, а Зелимхан сделал

еще четыре выстрела и умолк.

К вечеру Моргания послал донесение генералу Ми-

хееву: «Зелимхан окружен моими войсками в Харачоев-

ских горах. Перестрелка продолжается. С нашей

стороны убито двое, ранено трое». Однако, увидев

бесполезность такой стрельбы, полковник распорядился:

оцепить берлогу абрека тремя рядами солдат, на

выход из пещеры навести орудие и взять «злодея» из-

мором.

Отдав это распоряжение, начальник округа уже

поздно ночью вернулся в Ведено и по телефону

похвастался генералу. «Зелимхан у меня в кармане», —

заявил он.

Утром на рассвете стрельбу возобновил уже сам

Зелимхан. В бурке и папахе, высунувшись из пещеры,

он открыл частую и меткую стрельбу по солдатской

цепи. В ответ на него посыпался град пуль, а он все

стоял, как заговоренный. Но вот все увидели, как,

сорвавшись с утеса, Зелимхан в развевающейся бурке

полетел вниз.

— Убили! Уби-ли!.. Ура-а, ура-а!.. — закричали

солдаты, устремляясь в ущелье, куда упал абрек. С минуту

все стояли в отдалении, не осмеливаясь подойти к

убитому. На всякий случай дали по нему несколько залпов,

но когда первый смельчак подошел поближе и носком

сапога откинул бурку, под ней оказалось обыкновенное

бревно, на которое были аккуратно натянуты черкеска

и папаха из овчины.

Некоторое время все стояли, с недоумением

разглядывая бревно. Наконец один из офицеров, выйдя из

оцепенения, крикнул:

— Всем разойтись! По местам!.. Окружайте пещеру!

Но было уже поздно. Спустившись по другую

сторожу горы, Зелимхан ушел, перейдя через узкую речку,

мимо двух солдат, которые не двинулись с места то ли

от страха, то ли не желая ввязываться в это опасное

дело.

Когда в аул Харачой, где с утра находился

Моргания, прибыл растерянный пристав Сараев, полковник

встретил его нетерпеливым взглядом, по после первых

же слов заорал:

— Сволочь! Изменники!.. В Сибирь всех загоню!..

Бек Сараев стоял, хлопая глазами и не находя слов

для объяснения.

— Где К'Ибиров? — спросил полтсошик, топнув

ногой.

— Там, наверху, ваше высокоблагородие.

— Я надеюсь, он снарядил за этим разбойником

погоню?

— Куда? — уныло спросил Сараев.

— Куда хотите, но найдите его сейчас же! Он не мог

далеко уйти! — кричал Моргания. Полковника мучил

вопрос: «Что скажет он генералу Моисееву? Скандал

какой! Ведь поднимет на смех, загонит еще дальше

Чечни после такого провала!»

Возвращаясь в Ведено, Моргания увел из Харачоя

большую группу заложников для отправки в Сибирь.

Гром загремел совсем близко, и эхо прокатилось над

аулом. Женщина подошла к окну и тревожно покачала

головой.

— О аллах, смилуйся над нами, не пошли нам

града. И без того плохие всходы. Если упадет град,

ничего не соберем.

Будто вняв молитве, блеснула молния, и по молодым

листьям деревьев зашуршали крупные капли дождя.

Небо насупилось, в комнате потемнело, воздух стал

влажным и сырым.

Со двора донеслись чьи-то шаги. Женщина с

тревогой взглянула на мужа, сидевшего за молитвой, и

вышла из комнаты. Хозяин, окончив молиться, словно

умываясь, провел руками по лицу и встал.

Вошел Зелимхан. Хозяин обрадованно обнял его и

быстро провел в тайник, специально оборудованный для

абрека под домом, с выходом в глухой сад. Там

Зелимхан разделся, насухо выжал мокрый бешмет,

рубашку и тут же снова надел их, чтобы быстрее высохли на

теле.

— Дуда, я отдохну немного, а ты последи за тем, что

делается в ауле, — сказал он хозяину, укладываясь на

войлок, лежащий на глиняном полу.

Проснулся абрек уже ночью, но не мог двинуться из-

за адских болей в суставах. Он вьшвал Дуду и оказал:

— Увези меня отсюда немедленно, я не хочу, чтобы

из-за меня разорили твой дом, а сам я сейчас не могу

сделать ни шагу...

— Куда?.. — растерялся хозяин. — Тебе больше

нельзя жить по пещерам...

— Куда хочешь. В лес, в горы, но подальше от

людского жилья, — настаивал на своем харачоевец, и