Зелёная Миля

– Будем надеяться, что так. Но по своему опыту я знаю, что от драконов типа Брэда Делана нелегко избавиться. – Она помедлила. – Счастливо, Пол. Надеюсь, ты сможешь победить всё, что так тебя мучает.

– Я тоже надеюсь, – произнёс я и подумал о Джоне Коффи. «Я не смог ничего сделать, – сказал Джон. – Я пытался, но было уже поздно».

Я съел яичницу, которую она принесла, выпил сок, а гренок оставил на потом. Затем взял ручку и снова начал писать, думая, что это уже в последний раз.

Одна последняя миля.

Зелёная миля.

2.

Когда мы привели Джона обратно в тоннель блока "Г", тележка стала уже не роскошью, а необходимостью. Я очень сомневаюсь, что он смог бы преодолеть тоннель сам, идти на корточках гораздо труднее, чем во весь рост, отнимает больше сил, а потолок в проклятом тоннеле слишком низок для таких, как Джон Коффи. Мне было страшно подумать, что он мог свалиться в тоннеле. Как мы объясним это, ведь и так придётся объяснять, почему мы надели на Перси смирительную рубашку?

Но у нас, слава Богу, была тележка, и Джон лежал на ней, словно вытянутый из воды кит, а мы толкали её назад к лестнице, ведущей в складское помещение. Потом он слез, шатаясь, и просто стоял, опустив голову и тяжело дыша. Кожа его стала такой серой, словно его обваляли в муке. Я подумал, что к полудню он окажется в лазарете... если вообще не умрёт.

Брут бросил на меня печальный, полный отчаяния взгляд. Я ответил ему тем же.

– Мы не в состоянии его нести, но мы можем помочь ему, – сказал я. – Я возьму его под левую руку, а ты – под правую.

– А я? – спросил Харри.

– Ты пойдёшь позади нас. Если он вдруг начнёт падать на спину, подтолкнёшь его вперёд.

– А если не получится, присядешь там, куда он будет падать, и смягчишь удар, – сострил Брут.

– О Боже, – слабо простонал Харри, – тебе предстоит пройти все круги ада, а ты ещё и смеёшься.

– У меня просто есть чувство юмора, – заметил Брут. Наконец нам удалось поднять Джона по лестнице.

Больше всего я боялся, что он потеряет сознание, но всё обошлось.

– Иди вперёд и посмотри, нет ли кого в складе, – задыхаясь, велел я Харри.

– А если есть? – спросил Харри, пролезая у меня под мышкой. – «Привет из Эйвона» и назад?

– Не умничай, – осёк его Брут.

Харри слегка приоткрыл двери и просунул голову внутрь. Мне показалось, что он находился там целую вечность. Наконец он повернулся, и лицо его было почти радостным.

– Горизонт чист. И всё тихо.

– Будем надеяться, что так и будет, – сказал Брут. – Пошли, Джон Коффи, мы уже почти дома.

Он нашёл в себе силы пройти через склад, но нам пришлось помочь ему подняться по трём ступенькам в мой кабинет и почти протолкнуть через маленькую дверь. Когда Коффи снова встал на ноги, он дышал с затруднением, глаза лихорадочно блестели. А ещё я с ужасом заметил, что правая сторона его рта отвисла, как у Мелинды, когда мы вошли в комнату и увидели её в подушках.

Дин услышал нас и вышел из-за стола в начале Зелёной Мили.

– Ну, Слава Богу! Думал, вы уже не вернётесь, я уже почти решил, что вас поймали, или начальник Мурс вам помешал, или... – Он осёкся, впервые увидев Джона. – Господи, Боже мой! Что это с ним? Похоже, он умирает!

– Он не умирает... правда, Джон? – В глазах Брута сверкнуло предупреждение Дину.

– Конечно нет, я не имел в виду «умирает», – нервно усмехнулся Дин, – но Боже...

– Не обращай внимания, – сказал я. – Помоги нам поместить его опять в камеру.

И опять мы, как холмики, окружили гору, но на этот раз гора, словно претерпевшая многолетнюю эрозию, была сглаженной и печальной. Джон Коффи шёл очень медленно, дыша ртом, как старый курильщик, но всё-таки шёл.

– Как там Перси? – поинтересовался я. – Сильно шумел?

– Немножко вначале. Пытался орать через плёнку, которой заклеен рот. Ругался, наверное.

– Помилуйте, – проговорил Брут. – Как хорошо, что наши нежные уши этого не слышали.

– А потом периодически бил ногой в дверь. – Дин так обрадовался нашему возвращению, что болтал без умолку. Его очки сползли на кончик носа, блестящий от пота, и он пальцем вернул их на место. Мы прошли камеру Уортона. Этот никчёмный молодой человек лежал на спине и храпел, как паровоз. На этот раз его глаза были закрыты.

Дин увидел, куда я смотрю, и засмеялся.

– С этим парнем – никаких проблем. С тех пор, как свалился, даже не шелохнулся. Умер для всего мира. Что касается Перси и его пинков в дверь, то это меня совсем не волновало. Я даже рад был, честно говоря. Если бы он сидел совсем тихо, я бы заволновался, не задохнулся ли он там до смерти из-за этой ленты, которой вы заклеили его хлеборезку. Но не это самое удивительное. Главное знаете что? Здесь было тихо, как в великий пост в Новом Орлеане! За всю ночь никто не появлялся! – Последние слова он произнёс торжествующим тоном. – Мы сделали это, ребята! Сделали!

И тут он вспомнил о том, ради чего, собственно, затевался весь этот спектакль, и спросил о Мелинде.

– Она здорова, – сказал я. Мы дошли до камеры Джона. Слова Дина только начали доходить до сознания: «Мы сделали это, ребята... сделали».

– Это было так же... ну, ты понимаешь ...