Зелёная Миля

– Как ты считаешь, они возьмут Мистера Джинглза? – обратился ко мне Брут, словно не слыша Дэла и в то же время провоцируя его. – Думаешь, он им подойдёт, Пол?

Я попытался изобразить задумчивость:

– Ты знаешь, – начал я, – чем больше я об этом думаю, тем больше мне нравится эта мысль. – Уголком глаза я увидел, что Перси прошёл половину Зелёной Мили (далеко обходя камеру Уортона). Он стоял, прислонившись плечом к двери пустой камеры и слушал с полупрезрительной улыбкой.

– Что такое Маусвилль? – спросил Дэл уже с огромным интересом.

– Аттракцион для туристов, я уже говорил тебе, – ответил Брут. – Там столько, я не знаю, штук сто, наверное, мышей. Да, Пол?

– Сейчас уже, наверное, сто пятьдесят, – поддакнул я. – Успех бешеный. Слышал, они собираются открыть ещё един в Калифорнии и назвать его «Маусвилль Вест», так что дело это процветает. Говорят, дрессированные мыши становятся популярными в высшем свете, хотя мне этого не понять.

Дэл сидел с разноцветной катушкой в руках и глядел на нас, позабыв на время о своей собственной участи.

– Туда берут только самых умных мышей, – предупредил Брут. – Тех, которые умеют выполнять трюки. И не берут белых, потому что белые мыши продаются в магазинах.

– Эти мыши из зоомагазинов, – воскликнул Делакруа с жаром, – я их терпеть не могу!

– А ещё у них есть, – не унимался Брут, и глаза его стали далёкими, словно он представлял себе это, – у них есть такая палатка, куда входят люди...

– Да, да как в цирке! А нужно платить за вход?

– Ты шутишь? Конечно, надо. Десять центов для взрослых, два цента для детей. А там внутри целый городок, сооружённый из коробок из-под печенья и рулонов туалетной бумаги, и сделаны окошечки из слюды, чтобы видеть, что там происходит.

– Да! Да! – Делакруа был в восторге. Потом повернулся ко мне: – А что такое слюда?

– Это вроде стекла в газовой плите, через неё видно, что там внутри, – ответил я.

– Конечно, конечно! Именно это! – Он помахал рукой Бруту, чтобы тот продолжал рассказывать, а маленькие глазки-бусинки Мистера Джинглза чуть не выскочили из орбит, когда он пытался не упустить из вида катушку. Это выглядело очень смешно. Перси подошёл поближе, словно хотел увидеть получше, и я обратил внимание, как Джон Коффи хмурится, но был так погружён в фантазию Брута, что не придал этому значения. Разговор, в котором приговорённый слышал то, что хотел, поднялся к новым высотам, и я был восхищён, честное слово.

– Да, – продолжал фантазировать Брут, – это городок для мышей, но детям больше всего нравится цирк «Все звёзды Маусвилля», где мыши качаются на трапециях, катают маленькие бочонки и складывают монетки...

– Да, это то, что надо для Мистера Джинглза! – сказал Делакруа. Глаза его сияли, а щёки порозовели. Мне показалось, что Брутус Ховелл просто святой. – Ты будешь выступать в цирке, Мистер Джинглз! Будешь жить в мышином городе во Флориде! Со слюдяными окошками! Ура!

Он с силой бросил катушку. Она ударилась низко в стену, отскочила очень далеко и вылетела сквозь решётку двери на Милю. Мистер Джинглз бросился за ней, и тут Перси понял, что у него появился шанс.

– Стой, дурак! – закричал Брут, но Перси не прореагировал. Как только Мистер Джинглз догнал катушку – слишком увлечённый ею, чтобы заметить, что его старый враг неподалёку, – Перси наступил на него подошвой своего тяжёлого чёрного башмака. Послышался хруст ломающегося позвоночника Мистера Джинглза, изо рта у него хлынула кровь. Его тёмные глазки выкатились из орбит, и в них я прочёл совсем человеческое выражение удивления и муки.

Делакруа закричал от ужаса и горя. Он бросился на дверь камеры, просунул руки сквозь решётку, как можно дальше, и стал снова и снова звать мышонка по имени.

Перси обратился к нему, улыбаясь. И ко всем нам троим.

– Вот так, – сказал он. – Я знал, что рано или поздно разделаюсь с ним. Вопрос времени. – Он отвернулся и не торопясь пошёл по Зелёной Миле, оставив Мистера Джинглза лежать на линолеуме в небольшой лужице крови.

Часть 4. УЖАСНАЯ СМЕРТЬ ЭДУАРА ДЕЛАКРУА.

1.

Кроме всей этой писанины, с самого начала своей жизни в Джорджии Пайнз я вёл маленький дневник – так, ничего особенного, пара-тройка строк в день, в основном о погоде, – и вчера вечером я его просматривал. Хотелось понять, сколько времени прошло с тех пор, как мои внуки Кристофер и Даниэль так или иначе заставили меня переехать в Джорджию Пайнз. «Это для твоей пользы, дедушка», – утверждали они. Конечно, так всегда говорят, когда наконец понимают, что можно избавиться от проблемы, которая ходит и разговаривает.

Это произошло чуть больше двух лет назад. Странно, что я не знаю, сколько это – два года, – много или мало. Моё чувство времени как будто тает, словно детский снеговик в январскую оттепель. Словно времени, в котором всегда жил – стандартное восточное время, дневное время скидки, время в человеко-днях, больше не существует. А есть только время Джорджии Пайнз, то есть Время Пожилого Человека, Время Пожилой Дамы и Время Мокрой Постели. Всё остальное... ушло.