Зелёное пальто

Нам, простым смертным, все это было непонятно. Но страшно интересно. Всем хотелось посмотреть на настоящих, живых американцев. Зал был забит битком, под завязку.

Американцы неплохо говорили по-русски. Так, один из них подошел к исписанной доске и начал там чего-то дописывать в виде непонятных символов, а потом, повернувшись к залу, сказал:

– А я вот так вижу решение этой задачи… – зал притих. Выходит, наш ученый, долго смотрит на исписанную доску, а затем тоже дописывает несколько непонятных знаков и говорит:

– А если так… – зал загудел.

Американец снова выскочил к доске и быстро приписывает еще несколько знаков и говорит:

– Тогда уж вот так… – зал взорвался от смеха.

Ну, заодно посмеялись и мы, остальные, ничего в этой абракадабре не смыслящие. Какой-то птичий язык.

Но всем стало легко и просто, и сразу стало понятно, что эти американцы не такой уж злой и вредный народ, какими их рисуют Кукрыниксы [30] .

Вспоминая эту встречу, я летел с маэстро в самолете и мечтал, чтобы все американцы оказались такими же, как те из той таинственной Кремниевой долины.

Америка встретила нас солнечным днем, официальными таможенниками и русскоязычным таксистом армянской национальности в огромном двенадцатиместном «кадиллаке».

Как оказалось, армян в Лос-Анджелесе больше, чем в самой Армении.

Моя мама сразу же предложила таксисту перенести столицу Армении в Лос-Анджелес. Таксист не возражал.

Только никто не знал, в том числе и мама, как это сделать.

Но для мамы, как для всякой русской женщины, главное – не решение проблемы, а ее создание.

Окрыленный идеей мамы, армянин быстро отвез нас в отель, продюсера на отдельную виллу и помчался к руководству диаспоры продвигать мамину идею за свою.

Одна за одной пошли встречи. В процессе которых я стал понимать, что здесь я с семьей заявлен уже не как член команды, а просто группа живых «аборигенов» из дикой России, где был создан бессмертный шедевр маэстро.

В это время Россией и ее народонаселением интересовалась вся Америка.

Дети эмигрантов первой волны не представляли, что это за страна Россия, где она находится и кто там обитает. Их предки приплыли в Новый Свет, когда еще Аляска называлась Русской Америкой и была во владении Российской империи. Поэтому они, начитавшись Набокова, называли нашу страну Татарией и искренне полагали, что в России живут потомки Чингиз-хана. (Что отчасти и верно, хотя бы на треть.)

Эмигранты из потомков, так называемой «белой волны» все еще представляли нашу страну сплошной деревней без нужников и дорог. Где все жители – сотрудники КГБ (что тоже было верно, хотя бы наполовину).

Последняя же волна эмигрантов, перестроечных времен, сплошь состояла из русских: русские армяне, русские грузины, русские евреи, русские таджики, русские молдаване, русские украинцы, русские калмыки. Все стопроцентно русские (что в общем-то тоже верно почти на сто процентов).

И все они, эти эмигранты, для нас, россиян, американские миллионеры. А для Америки – посудомойщики, медсестры и таксисты.

Сами же коренные американцы представляли нашу страну сплошь заваленную снегом. Круглый год. Вместо каменных домов – деревянные избы с огромными русскими печами, которые топят матрешками.

На печах сидят дикие, злые, как собаки, пьяные мужики, обросшие волосами с головы до пят. У каждого в курятнике по атомной бомбе. Едят русские только кислые щи с черным хлебом, пьют не воду, а водку, закусывая ее исключительно черной икрой.

Вместо зарядки бьют по утрам своих жен.

Крестятся на пенек и бреются топорами.

После бани голышом прыгают в ледяную прорубь и там зубами ловят осетров. В праздник 7 ноября [31] эти мужики слезают с печей. Стряхивают вшей. Надевают шапки со звездами на свои нечесаные головы и ходят по улицам, размахивая красными флагами. Потом перед трибунами под балалайки поют «Калинку» и с медведями пляшут в валенках гопака.

Поэтому интерес к нашей семье был огромный.

Старшую сестру уволокли поклонники поп-арта и выставили ее как экспонат с наколкой на ее огромной русской груди.

Младшая сестра поехала осматривать частные тюрьмы. Особо ее заинтересовал электрический стул.

Мама, ностальгируя по своему детству, целыми днями бродила по пляжу Лос-Анджелеса в обнимку с нищими.

Там, на Venice beach [32] , как раз проходил съезд американских бездомных.

Папа же проходил курс подготовки на Аллилуйя.

Учился под музыку и джаз вести проповеди.

А я был окружен бизнесменами.

Они наперебой предлагали мне прямые оптовые поставки из Штатов в Россию крупных партий черной, астраханской икры и вологодского масла.

Дни были очень насыщены мероприятиями, и я с семьей виделся совсем редко.

Но перед самой церемонией нас всех собрали вместе.

На одну половину нашей семьи надели фраки, на другую – вечерние платья и фальшивые драгоценности.