Зелёные Созвездия

– До северных домов интернет не достаёт. Это какой-то зануда, который, наверное, даже драться не умеет, любит свою собачку Жучку и сидит дома крестиком вышивает.

– Ну поговори с ним. Посмотри хотя бы, что он скажет, – просит мама. – Может, мальчик хороший.

– Да он уже уехал, наверное.

– Нет, он ждёт тебя у ворот.

Я стонаю и нехотя поднимаюсь на ноги.

Назойливый Володька никуда не ушёл, так и стоит у ворот с велосипедом. Теперь я подхожу к нему уже без мамы.

– Ну чего тебе? – с враждебностью спрашиваю я.

Да мне-то ничего, а вот ты выглядишь так, будто у тебя проблемы, – отвечает мальчишка.

Я готовлюсь ответить наглее, но так и застываю. Не сразу доходит, что Володька даже не открывал рта, кода говорил. Губы застыли в приветливой улыбке.

– Это… ээээ… – теряюсь я. Мать твою за ногу, как я сразу не догадался. Я смотрю в Володькины глаза, ясные и блестящие, как два изумруда.

– Ну вот как-то так, – жмёт плечами Володька, нервно поглаживая руль велосипеда. – Сегодня ночью они велели приехать. Сказали, что тебе одному сложно.

– Они? – спрашиваю я.

– Природа, – уточняет Володька. – У нас во дворе три дерева растёт: Дуб и две Лиственницы. Они мне уже три дня про тебя рассказывают. Начали с того, как ты в Море заблудился. Я каждый день к ним бегу и спрашиваю как ты. Интересно же. А вчера им Каштан на тебя пожаловался.

– Ябеда, – незлобно бурчу я и кошусь в сторону его кроны, что виновато выглядывает из-за крыши дома.

Володька легонько смеётся.Смех у него заливистый и заразительный.

– Мне тебя стало действительно жалко, – говорит он. – И никого рядом нет, чтобы помочь, вот я и приехал.

Моё настроение в разы поднимается, и я почти смеюсь. К нам уже с крыльца бежит мама.

– И чем мы будем сейчас заниматься? – спрашиваю.

– Поехали куда-нибудь, – говорит Володька. – Где можно поговорить.

– Мальчики, у вас всё в порядке? – взволнованно спрашивает подоспевшая мама.

– Да, – тут же отвечаю я. – Мы хотим сейчас куда-нибудь съездить.

– Это замечательно, – мама наконец меняется в лице. – Только, Никита, тебе надо позавтракать и умыться. Может, Володя составит тебе компанию?

– Может, – размашисто кивает Володька.

***

Дедушка свалил всё на несварение желудка, поэтому пока я питаюсь растительной пищей. Через какое-то время мама, конечно, задастся вопросом, почему моё несварение так надолго затянулось, но пока можно об этом не думать. Я накладываю гору овсяной каши, готовлю бутер с маслом, достаю апельсиновый сок. Пожалуй, единственное блюдо, которое не вызывает боль. Я ставлю тарелку и перед Володькой, который сидит напротив и болтает ногами.

– Никита! Нужна ему твоя каша? – наиграно строго заявляет мама, суетящаяся у плиты. – Я могу сделать что-нибудь существенное, яйца пожарить с колбасой.

Мне становится плохо только от одних слов, и я не знаю, что ответить, но Володька находится.

– Нет-нет, мне можно просто хлеб с маслом. У меня тоже несварение желудка.

На секунду повисает тишина. Мама в растерянности, а потом я и Володька срабатываем синхронно и смеёмся.

– Шутники, – ворчливо улыбается мама и возвращается к плите, а я вдруг протягиваю раскрытую ладонь Володьке. Дай пять. И он хлопает своей ладонью по моей.

– Хватит уже дурачиться, Никита, намажь гостю бутерброд. И оденься уже, в конце концов! – просит мама.

– Так мне хлеб мазать или одеваться? – спрашиваю.

– Мажь! – с улыбкой прикрикивает она, а потом поворачивается с заварным чайником к Володьке. – Вова, чаю?

Тот отшатывается от чайника как от раскалённой подковы.

– Нет-нет! – спешно заявляет он. – Можно соку или молока?

И я его понимаю. Вчера днём сам попил чай, так потом живот болел, но не так, как при несварении, а будто внутри хищник поселился. Почти как в случае с кроликом, но не так сильно.

Мама лезет в холодильник за соком, а я пересекаюсь взглядом с Володькой. Мы смотрим друг на друга и всё понимаем без слов. Чёрт, как же это здорово, найти похожего на тебя. За полчаса черноволосый веснушчатый пацан становится мне почти братом.

Вскоре мама уходит, оставив нас одних, и некоторое время под потолком кухни летает лишь наше чавканье. Я смотрю на Володьку, он смотрит на меня.

Чего смотришь? – пробую я спрашивать мысленно.

Жду вопросов, – отвечает тот.

Подобная телепатическая болтовня совсем не похожа на чтение мыслей, как об этом рассказывают по телевизору. Я слышу от Володьки слова только тогда, когда он обращается ко мне. Я не могу полностью слиться с его головой и узнать, что в ней творится, хотя чувствую Вовкину сущность, как сущность Каштана. Я уверен, что без слов, даже с закрытыми глазами, понял бы, грустит Володька или радуется,стоило бы ему ко мне приблизиться. Смог бы прочувствовать каждое переживание, что мелькало в его душе, но прочесть мысли и, скажем, уличить в предательском плане смотаться на свидание с девчонкой, не смог бы.

– Объясни мне в плане еды, – говорю я вслух. – Что нам можно есть, а что – нет.