Земледельцы

«Ходатайство Ср. Аз. ЭКОСО удовлетворить и, принимая во внимание выдающиеся заслуги директора селекционной станции Г. С. Зайцева как в деле создания самой станции, так и в развитии селекции хлопчатника, переименовать Туркестанскую селекционную станцию в «Селекционную станцию имени Г. С. Зайцева»[23].

В конце протокола следуют подписи заместителя председателя Совнаркома УзССР Балтабаева, управляющего делами Совнаркома Хакима Алиева, врид секретаря Воинова.

Глава восьмая

В день похорон Гавриила Семеновича была жуткая стужа: крещенскими морозами лютовал январь.

Гроб с телом покойного несли на руках от Ильинских ворот в Армянский переулок, где располагался Хлопковый комитет.

Зал был убран живыми цветами. Оркестр играл траурные мелодии Моцарта и Шопена, столь любимые Гавриилом Семеновичем.

Долго говорили речи. Потом гроб вынесли, установили на длинные дроги, запряженные лошадьми, и длинная процессия потянулась через всю Москву на Новодевичье кладбище.

Здесь снова говорили речи.

…Пока длилась церемония, дети совсем окоченели, и, увидев это, Николай Иванович Вавилов взял их за руки и пробежался с ними по дорожке вдоль могил.

Вавилов выступал и в Хлопковом комитете, и на кладбище, но речи эти не стенографировались. Сохранилась лишь стенограмма траурного заседания во Всесоюзном институте прикладной ботаники, состоявшегося в Ленинграде накануне дня похорон. Здесь тоже с большой речью выступил Н. И. Вавилов.

Несвойственная Вавилову сумбурность и путанность этого выступления выдают его растерянность и глубокую подавленность.

«Нигде еще ни один исследователь хлопчатника не вбирал в себя такого колоссального количества фактов, не делал такого обстоятельного и разностороннего синтеза, как Гавриил Семенович, — сказал Николай Иванович. — Постоянная работа над собой, безостановочное движение вперед, постоянная учеба — это свойство, так редко встречающееся, было поразительно связано с личностью Гавриила Семеновича и поднимало его исследовательскую работу на исключительную высоту».

_____

Еще в Голодной степи Гавриил Семенович проводил всевозможные скрещивания различных форм хлопчатника и скоро убедился в том, насколько соответствуют друг другу родственная близость отдельных форм и степень их скрещиваемости. Формы американского упланда легко скрещивались между собой. То же самое можно сказать и о формах египетского хлопчатника, и о формах азиатской гузы. Когда Гавриил Семенович пытался скрестить упланд с египетскими сортами, гибриды оказывались в большинстве бесплодными, а если и давали семена, то потомство из них вырастало крайне неустойчивое: в нем никак не удавалось закрепить константные формы.

Еще хуже обстояло дело при скрещивании упландов или «египтян» с азиатскими формами.

Попытки получить такие гибриды делались много раз и до Зайцева, и большинство исследователей пришли к отрицательному результату. Правда, были в литературе и другие указания. Один из пионеров научного хлопководства в Средней Азии, Вилькинс, стремясь получить сорта, которые сочетали бы в себе длинное волокно американских форм с невзыскательностью и раннеспелостью местных, еще в восьмидесятых годах прошлого века провел целую серию скрещиваний, и с разочарованием писал, что «гибридные растения <…> представляют почти полное тождество с материнским». Иначе говоря, скрещивания Вилькинсу как будто бы удавались. Впрочем, внимательное изучение его работы почти не оставляло сомнений, что никаких гибридов у него не было и в помине: попросту он не умел предохранить растения от самоопыления.

Лишь однажды индийскому ученому Гамми удалось, по-видимому, получить истинный гибрид между американским упландом и азиатской гузой, на основании чего автор одной из самых солидных монографий по хлопчатнику, профессор Уотт, объявил такое скрещивание возможным. Между тем сам Гамми тщетно пытался повторить свой успех и вынужден был в конце концов отказаться от первоначального мнения.

Однако не только литературные данные, но и собственные неудачи не обескуражили Зайцева. Ему мало было установить, что американские и азиатские формы не дают гибридов. Он хотел выяснить причину, а для этого проникнуть в сам механизм оплодотворения хлопкового цветка.

Зайцев ставит серию самых разнообразных опытов. Нанося на рыльце упланда смесь пыльцы, взятой от упланда и си-айленда (египетского хлопчатника), он увидел, что в подавляющем большинстве случаев прорастали пылинки упланда и лишь в очень редких — си-айленда. Когда же он такую же смесь наносил на рыльце си-айленда, то и прорастали пылинки си-айленда и очень редко — упланда.

Зайцев из этого сделал вывод, что «пыльцовая трубка на родственном рыльце растет у хлопчатника быстрее, чем на чужом».

Отсюда само собой вытекало следствие, которое, впрочем, мог сделать лишь тот, кто во всех подробностях знал особенности жизни хлопкового растения.