Земли семи имён

– Ох, не ведись ты на это, – поморщился лютник. – Разве не чувствуешь – тут колдовство колдовством цепляет, сплошная пространственная ворожба. Сам дворец едва ли больше мастерской Грегора…

– Грегор, – вспомнила вдруг Хедвика. – Что с ним? Я давно ничего не слышала о нём!

– Зато, ручаюсь, видела его сегодня утром, перед тем как побежать во дворец.

– Утром?.. – растерянно спросила она. – Ах да, утром…

Событий с той минуты, как она выскочила из мастерской под встревоженный говор Грегора, произошло столько, что и не верилось, что всё это может уместиться в один день.

– А Грегор будет на ужине? Он приглашён?

– Откуда мне знать. Но вместо пробежки по подземельям я предпочёл бы присутствовать на обеде. Ужасно голоден! И ты, помнится, тоже жаловалась на голод…

– А, так служанка приносила… Вон там, на подносе. – Она махнула рукой в сторону стола и полукруглой тахты. – Кажется, там дичь.

– Кажется? – расширив глаза, воскликнул Файф. – И ведь ничего не сказала раньше! Думаешь, в дворцовой темнице отменное питание?

И он бесцеремонно набросился на еду. Хедвика в очередной раз подумала, до чего странно видеть себя со стороны: вот она подбегает к столу, вот срывает с блюд тонкие звенящие серебряные крышки, вгрызается в остывшую, но по-прежнему сочную глухариную ножку, обвалянную в сухарях…

Почему-то Хедвика никак не ожидала, что Файф накинется на еду, как дикарь. Она была уверена, что лютник – обладатель великосветских манер.

Насытившись, Файф устроился на тахте, лениво посасывая косточку персика.

– Итак, сбежать или оценить новую руду? – спросил он.

– Ни то и ни другое.

– Ты ставишь меня в тупик, виноградная.

– Я хочу отыскать твой труп.

Он подавился и согнулся в кашле. Брызнул липкий сок.

– Ч-что?

– Ну, не твой, разумеется, – усмехнулась Хедвика. – Труп правителя. В твоём обличье.

– С чего ты взяла, что он в штольнях?

– Всех, кто умирает в дворцовых темницах, бросают в штольни.

– Откуда ты знаешь?

– Так говорится в сказках.

Файф безнадёжно вздохнул и глянул на неё почти с жалостью. Намотав на палец прядь, задумчиво произнёс:

– Что ж… Я по-прежнему думаю, что ты либо хитра, либо глупа. Но, во всяком случае, очень храбра. Этого у тебя не отнять.

– Спасибо на добром слове, владыка воров, – откликнулась Хедвика, уже давно не пытаясь разобраться, как она относится к этому скрытному, злому, смелому и отчаянному человеку.

Так или иначе, служанка уже трижды приглашала к обеду, а у неё было ещё одно дело, с которым следовало покончить как можно скорей.

– Подойди, – велела она лютнику. Файф взглянул на неё с шутливым удивлением: смеешь приказывать, виноградная?

– Подойди, – повторила она нетерпеливее. Он встал и сделал к ней несколько шагов, но, даже вытянув руку, она не смогла бы дотянуться. – Ближе! – властно произнесла Хедвика, чувствуя в голосе новую интонацию, а в голове – чужой одобрительный смех. Как некстати! Её снова заполняли чужие сущности, чужие истории… Но терпеть осталось недолго; ещё чуть-чуть, и она избавится от этого… от всего…

– Я должна отдать тебе шар. Сейчас же. Я не могу больше. Он жжёт. Он сводит с ума. Мне кажется, что я раздваиваюсь, плещусь русалкой, шью алую скатерть в сосновой горнице…

Она слышала, как участилось дыхание Файфа. Он всё-таки подошёл ближе – эта хрупкая худая девушка с убранными в высокую причёску волосами, глазами цвета грозового неба и неподдельной тревогой, надеждой, неверием на побледневшем лице.

«Я красива», – отстранённо подумала Хедвика.

– Как ты сделаешь это? Никто не умеет возвращать на место синие шары, – облизав губы, прошептал он.

– Я тоже не умею. Я не знаю как. Но я отдаю, отдаю тебе его! – крикнула она. – Забирай! Он не нужен мне! Я не хотела его отнимать! На, забирай, безрассудный и бессердечный! Забирай свой шар со всей своей тёмной магией! Забирай свою душу, спутанную, изъеденную, беспутную! Все свои закоулки и ухмылки, усмешки, улыбки, свой колдовской взгляд со своим проклятым серебром – забирай! Вон из моего сердца, вон из моего разума, из моих мыслей – прочь! И не смей больше заставлять меня влюбляться и ненавидеть, забирай и уходи!

Задыхаясь, она выхватила его шар, такой гладкий и холодный на ощупь, и швырнула лютнику в лицо, не заботясь больше ни о чём и чувствуя только пьянящую радость расставания.

Он скривился, словно от боли, и взмахнул рукой, ловя полыхнувший синью шар. А тот, словно только того и ждал, скользнул в ладонь и…

В следующий миг произошло то, чему Хедвика не смогла найти объяснения до самого конца всех историй. Что-то толкнуло её в грудь, да так, что она покачнулась и упала бы, если бы позади не оказалось обтянутой шёлковыми обоями стены.