Земли семи имён

– Очи у тебя волчьи, повадки лисьи, – вдруг молвил он так явно, что Хедвика вздрогнула, взметнув руки в защитном жесте. – В тебе сошлись лиса и волк, а то дракон и лис, а то и ещё больше трав, ветров да имён… Не путайся, не пугайся, виноградная. Последние синие крохи трачу. Вот перекинусь с тобой словечком и исчезну, уже навсегда исчезну, перестану тебя дразнить. Не скучно станет?

– Скучно, – прошептала она, мечась взглядом по огромной комнате. Наконец нашла его – прозрачную фигуру у окна, сквозь которую просвечивали башни и шпили. – Файф! Это ты?..

– Не задавай вопросы, на которые знаешь ответ, – рассмеялся лютник. Был он не тем мертвецом, каким нашла его у штолен Хедвика, а прежним, точно как в первую их встречу: полынные серебряные глаза, блестящие, что белая смородина после дождя, зубы да пряди инея в волосах. – Догадалась уже, что правитель мёртв?

– Не задавай вопросы, на которые знаешь ответ, – повторила за ним Хедвика. – Если твой облик вернулся к тебе после смерти, значит, с правителя он спал. А иначе решили бы стражники и советник, что сумеречные воры убили племянницу короля…

– А между тем, виноградная, они едва не убили тебя.

– Они ко мне и пальцем не притронулись!

– Потому что считали, что ты правитель. Виноградная, я должен повиниться перед тобой, мертвецам не горько. Это я сумеречных воров натравил на подмастерье Грегора в сером платье, что мой шар отобрала. Это я велел им тебя убить. Да только кто же знал, что ты такую карусель с образами закрутишь.

– Хочешь сказать, – голосом, от ужаса сошедшим в шёпот, спросила она, – что это по твоему наущению воры набросились? Чтобы меня убить?

– Прокляни меня, виноградная, да только поздно уже, мертвецам не страшно. Да и без того я своё получил, да ещё так глупо… Умереть, тобой обернувшись, от руки тех, кому сам отдал приказ тебя погубить.

– Зачем? – только и спросила она.

– Хотел завладеть твоим шаром, – просто ответил он. – А будь ты живой, разве бы отдала?

– Нет.

– Нет.

– Ты страшен, – после краткого молчания произнесла она. – Ты гадок. Ты необъясним.

– Отчего же тогда тоскуешь по мне, виноградная?

Хедвика не стала отпираться. Склонила голову, вспоминая встречу. В памяти звонко перестукнули по столу обращённые камнем ягоды.

– Ты моя история.

– Виноградная-виноградная… – тихо ответил Файф. – Если бы я только раньше тебя повстречал.

– Поздно об этом думать, – тоскливо откликнулась она. – Объясни лучше, что мне делать. Советнику я память стёрла, стражникам, что были с нами, – тоже. Но всё Грозогорье, все Семь земель вмиг правителя позабыть не заставишь.

– Так ты ведь теперь правительница, – рассмеялся Файф. – Издай указ о престолонаследии. Народ признает тебя по крови, ведь ты племянница почившего его величества.

Хедвика закрыла глаза и несколько мгновений молчала, сцепив руки. Затем кивнула.

– Вот так и обрываются династии, – тихо констатировал лютник. – Вот так гибнут владыки воров, исчезают короли, всходят на трон виноградные принцессы, и весь мир превращается в балаганчик Дядюшки Ши…

Вместо ответа она прямо взглянула в его глаза и спросила:

– Шар девушки-алхимика – месть Грегору?

Файф удивлённо поднял прозрачные брови:

– С чего же? Нет. Как стекаются к лесным прогалинам реки, так стекаются к тёмным дням обстоятельства. Если бы не отнять у неё шар, она сгорела бы вместе с ним. Сольвейг играла с магией, смеясь, переходила грань, перешагивала черту. Хотела, чтобы колдовства было больше, хотела размножить магию, рассемерить – и в этом вы схожи. Может быть, со временем ты почувствуешь в себе её черты. Её – и других, чьей магии касался мой шар.

– Сколько шаров ты украл? – не слишком веря в его слова, спросила она и сжалась в предчувствии ответа. Сколько ещё историй, сколько жизней аукнется в ней от лютникова шара?

– Много, милая, тебе не сосчитать. – Файф взмахнул рукой, обводя город за окном. – Да одно запомни: следы лишь самые сильные, самые яркие шары оставляют, те, что ещё долго продолжают пылать. На моей памяти таких шесть было, – кроме твоего да вместе с алхимикой.

– Двоих я знаю, – тихо откликнулась Хедвика. – Огненная швея и зелёная русалка. И алхимику слышу – горькие травы, свинец да олово.

– Выйди в поле – там встретишь свободолюбивую Филарт. А у Каменного храма поджидает тебя Нилит, – горная, лесная, гордая…

– Что мне делать у Каменного храма?

– О, об этом уж тебе самой придётся догадаться, виноградная. Не без твоей руки исчезнут сумеречные воры. Не без тебя властитель воров убит. Но он убит – а ты жива, и быть тебе за это в ответе: за прежние судьбы, за будущие дела. Без сумеречных воров магия в Северолесье вконец исчезнет, если правитель Грозогорья в Семи землях помощи не отыщет. Помощи, за которую не одним только синим шаром заплатить придётся.

– Загадками говоришь! – в отчаянии воскликнула Хедвика.

– Не тоскуй, виноградная, – тихо ответил Файф, поднося руку к её щеке. Словно тронуть хотел, но только воздух огладил.