Земли за Башнями

С полным тревог сердцем пришлось идти долгие часы. Путь, что был для великана прогулкой, для низкорослых рас занял целый день. Миновала ночь, солнце отметило полдень и устремилось к закату. Лишь тогда посреди леса показалось свободное пространство. Ратибор с Игуном добрались до речушки, за которой раскинулась большая поляна. Здесь и там из земли тянулись цветы, способные со временем вымахать до размеров дерева. Выглядело это так, словно великан когда-то выкорчевал всю прогалину, а ныне состарился и лишился сил, что позволило цветам захватить землю обратно.

Пчёл вокруг было не видно. Бутоны манили нектаром и яркими красками, но медоносам они были неинтересны. На прогалине царили покой и тишина.

В центре поляны высилась изба тех размеров, какие могли бы вместить великана. Здание было сложено из брёвен, доставленных, очевидно, издалека. Вокруг стояли пристройки неизвестного назначения. Вокруг дома из земли торчали жерди. Одни близко к избе, другие – на большом отдалении. Утыканные в землю без всякого порядка, большинство завалено набок.

Ратибор с Игуном направились к мрачной избе. Они перешли вброд речушку, сквозь прозрачные воды которой можно было разглядеть каменистое дно. На булыжниках виднелись бирюзовые пятна.

На берегу путники ступили в траву, вымахавшую до пояса. Незваные гости двинулись по зарослям, шумно их притаптывая. В глубине души турич радовался, что трава замедляет ход и откладывает тяжёлую встречу.

На пути попалась одна из жердей. Оказалось, что это грубое копьё, а воткнутое в тушу пчелы. Насекомое скрючилось и засохло, убитое метким броском. Ратибор вновь окинул взглядом древки, торчащие по всей прогалине: число их доходило до сотни.

Обойдя мёртвую пчелу, путники взялись за последний отрезок до порога. Вблизи можно было лучше разглядеть неумелое строение: грубое, неровное, без крыльца и фундамента. Пристройки по обеим сторонам не столько служили какой-то цели, сколько не давали избе рассыпаться.

Позади дома высилась насыпь – очередная могила гигантского дружинника. Отмечено захоронение не камнем или оружием, а деревянным столбом со множеством верёвок. Верёвки покачивались на ветру и бренчали привязанными к ним предметами: начиная с косточек и ложек, заканчивая украшениями и монетами.

Ратибор с Игуном остановились на таком расстоянии от избы, чтобы всю громаду можно было охватить взглядом. Не было понятно, как обратиться к великану: кулаки не годились, чтобы постучать в дверь. Оставалось лишь надрывать глотку и надеяться, что гигант услышит.

– Хозяин! – заголосил турич громко, как мог. – У меня к тебе разговор! Хозяин! Отвори, пожалуйста, дверь!

В избе послышался шорох. Как будто исполинский медведь пробудился от зимней спячки.

– Хозяин! Я прошу тебя о беседе! Я преодолел много вёрст, и у меня много вопросов, на которые ответить можешь ты один!

Раздался шум. Возня старца, с трудом встающего на ноги, ставшая грохотом из-за размеров немощного. Затем тяжёлые шаги, отдающиеся волнами по земле. С громогласным скрежетом отворилась дверь, и из избы вышел хозяин.

У великана был облик ангела, лишённого крыльев. Из одежды – линялая юбка до колен да накидка на плечи. Неизвестно, что за чудище было ошкурено для этих нарядов. Великан был безумно дряхлым, от одного его вида гости ощущали слабость, как будто заразились старостью. Волосы на теле гиганта поседели до снежной белизны, шевелюра и борода струились до пояса. Узкое лицо посекли морщины вперемежку со шрамами. По левой щеке и виску растеклось чёрное пятно. Конечности сделались тонкими, великан не мог стоять без посоха. Тот был сделан из ствола пихты, на кисти, что сжимала его, не хватало фаланг на пальцах. Ратибор уже видывал такое и сразу определил, что потеряны они не из-за ранения, а обморожения. Опустив взгляд на великанские ступни, турич и там обнаружил нехватку пальцев.

Гигант стоял в дверях, подслеповато оглядывая округу. Ратибор с Игуном были в пять раз ниже него, так что разглядеть коротышек было задачей не из простых.

– Хозяин, – сказал Ратибор громко, но без надрыва.

Великан опустил взгляд на гостей. Турич ожидал увидеть в его глазах кровожадное безумие, животную тупость или старческое слабоумие. Но увидел спокойную мудрость. Неописуемую усталость, но ясность рассудка.

– Меня зовут Ратибор. А это мой товарищ Игун. Я наслышан, что у тебя есть ответы на вопросы, что гложут меня уже долгое время.

– Тебе… знать… Турова Охота?

– Да. Ты можешь мне рассказать?

Гигантский старец хохотнул и зашёлся кашлем, способным оглушить, а то и сбить с ног. Совладав с приступом, он произнёс:

– Имя… Илим. Турова Охота… был… убивал исполинов.

Великан Илим говорил с трудом. Одни слова он бормотал, другие произносил чище. Фразу «убивал исполинов» он изрёк с ясностью оратора. В речи Илима не было акцента – всеобщий язык он знал хорошо, но столько прожил в уединении, что разучился говорить, забыл, как двигать челюстью и языком.

– Турич… Интересна судьба Тура и… братья. Я знаю… о чём ещё спрашивать… Илима?

– Расскажи мне всё, что помнишь о Туровой Охоте.