Земли за Башнями

– Я не хочу оставлять супругу, – проблеял Бэюм.

– Этим ты сделаешь ей только хуже. Я не причиню Нулгине вреда. Мы лишь поболтаем по-женски.

Орон с угрюмым неверием уставился на Диану, но его толкнули в спину и погнали в терем. Нулгина вынуждена была смириться с расставанием. Бэюм удалился, желая обернуться, но боясь это сделать.

Диана изучала взглядом Нулгину, напуганную, нервно поглаживающую сломанную руку, но ощетинившую, будто загнанный в угол волчонок. Язычница оставалась мерзкой, но ангелша разглядела в ней что-то достойное.

– Так ты любишь его, Нулгина? – огорошила Диана пленницу. – Ты дерзнёшь назвать эту животную привязанность любовью?

– Да.

Ангелшу позабавил односложный ответ Нулгины, но вполне устроил.

– Я служу примипилией – командующей личной гвардии Бога. Любовь мне не положена по званию. Но к любви я испытываю уважение. Мне кажутся возвышенными и чистыми ритуалы цивилизованной романтики, но и в вашей дикарской верности нахожу нечто… нечто такое… единственное, что я в вас не презираю.

Диане нравилось, что Нулгина молчит, но внимательно слушает. Сопит недовольно и трясётся уже не от страха, а от желания дать сдачи.

– Особенно я ценю женскую любовь, искреннюю, всецелую, необузданную. Мужчины же способны поставить гордость превыше любви. Как думаешь?

– Не знаю.

– Попробуй порассуждать.

Нулгине были чужды философские изыски, так что она лишь выдавила невпопад:

– Я на всё готова ради супруга.

– Мне нравятся такие истории. Когда между двумя стоят преграды, но любящие крушат их одну за другой. Разлуку, разность статусов, толпы врагов.

– Я буду выполнять любые приказы…

– Прекрати, я не намекала, что ты отважишься резать нам глотки.

Диана прервалась, услышав шум крыльев. Огибая колокольню на тереме, в сторону командующей летели три легионера. Они приземлились подле ангелши и доложили:

– Дрова готовы, примипилия.

– Быстро исполнено. Вы двое оставайтесь здесь, а ты позови Мариуса. Пусть принесёт голову вождя и приведёт его супругу.

Кивнув, легионер побежал исполнять приказ. Воин чуть не сшиб одного из слуг, волочащих мёртвого нандийца. Тот отпрыгнул в сторону, и его товарищи обронили грузный труп. Слуги попытались поднять убитого, но их окликнула Диана:

– Вы трое. Оставьте пока мертвечину здесь – донесёте позже, а пока бегите по улицам и созывайте народ. Я устраиваю ритуал во славу Иргиема.

Слуги не сразу поняли, приказ это был или издёвка. Диане пришлось повелительно указать вглубь деревни, чтобы троица приступила к делу. Горемычные глашатаи побежали в разные концы поселения.

Послышались шаги на крыльце – это Мариус вытолкал Ичеримни и погнал в сторону Дианы. Громадный легионер нёс в руке голову Бедрианга, и нандийская вдова шагала, боясь обернуться и увидеть её. Ичеримни вся напряглась, вокруг глаз у неё блестело от влаги, но супруга вождя пыталась храбриться.

– А вот и ты, жрица. Пойдём, покажешь нам свои ритуалы. Может быть, узрев величие Иргиема, мы отречёмся от Джовиты и станем твоей паствой. Все за мной.

Диана возглавила шествие к черепу. Близились сумерки, стремительно переходящие в ночь, так что легионеры озаботились взять собой факелы. Тем временем на улицах Волчьей деревни поднимался ропот. Недоумённый гвалт, сравнимый с визгом свиней и лаем собак.

– Не плетитесь позади, не стесняйтесь, – с наигранным добродушием сказала Диана Ичеримни и Нулгине. – Пусть одна идёт по правую руку от меня, а вторая по левую. Как равные.

Невольницы нехотя поравнялись с ангелшей. Обе были мрачные и озлобленные. Обе были на полголовы выше Дианы, взятой в окружение. Но крылатую бестию это не тревожило – она знала, что язычницы не посмеют ей даже волосы растрепать.

– Ты как будто побледнела, Нулгина. Не привыкла видеть отрезанные головы?

– Чего ты от нас хочешь?

– Прогуляться с почтенными дамами, поглядеть на культуру местных народов.

– Чего тебе надо? – выкрикнула ороница.

Диана сделалась серьёзнее и ответила:

– У меня две цели: я хочу показать вам, язычникам, чего стоят ваши верования. А кроме того, мне интересно узнать, на что дикари способны ради того, кого любят.

Ангелша кивнула в сторону Ичеримни и сказала:

– Она, например, не отважилась грызть горла за супруга. Чтобы ты сделала, вручи я тебе в руки голову Бэюма?

Нулгина напряглась, представляя себе эту ужасную картину.

– Тебя лишают твоей любви, посягают на самое твоё сердце, лишают смысла жизни… Я не права, костепоклонница?

Ичеримни еле выдавила из себя ответ:

– Я жрица Иргиема. Я должна нести народу веру. Мне есть, ради чего жить.

– Вот как ты оправдываешь своё бездействие. Погоди, я немного устала от этого шлема.

Совершенно внезапно Диана протянула Ичеримни копьё и буквально всучила его нандийке.

– Подержи, будь добра.

Беспечно отдав Ичеримни гасту, Диана расстегнула застёжку и сняла шлем. Встряхнув головой, ангелша оправила волосы, после чего сплела заново пучок на затылке. Она не торопилась, прихорашивалась с дотошностью и нарочитым равнодушием к оружию в руках Ичеримни.

– Подержишь пока копьё у себя? Люблю, когда у меня одна рука свободная, а в левой придётся держать шлем.