Земля Адриана

– Ребят, вот вы знаете, что я скажу: с вами, честно, скучно. У нас вот с Марой…

Он указал на свою молодую супругу:

– …робот был, робот-помощник «Direx»; был голосовой помощник, все дела. Сейчас его с нами нет, сломался однажды.

Я помню, как мы с ним разговаривали каждый день буквально, и он любые прихоти исполнял: музыка, песни, анекдоты, рассказы; казалось, что с живым человеком разговариваешь, он мог поддержать разговор. Он ещё и на вопросы отвечал, самые разные -от житейских до разных умных из викторин…

Другой человек ответил:

–Сейчас есть тенденция «умных роботов», есть ведь те же самые «умные супруги». Говорят, те, кто знают, те, кто сами с ними живут, что они мало чем отличаются внешне от живых людей. Они ведь с искусственным интеллектом, и они даже способны вести себя и даже думать по подобию человека. Есть такая тенденция, скажем, «очеловечивания» роботов. Кажется, что также есть и тенденция «роботизации людей» …

Его перебила супруга:

– «Расчеловечивания» людей, ты хотел сказать?

– Лучше говорить «роботизация» …

В застенках гауптвахты не было слышно речи соседних арестантов, но по звукам можно было различить, что они говорят о свободе и с сожалением констатируют, что обстоятельства не в их власти и они здесь, в этой временной тюрьме, пока их не отведут в тюрьму далеко от родного дома и надолго, где придется прозябать в тёмных сырых камерах и считать дни, проведённые в ней, насколько хватит терпения и памяти.

Адриан сидел на скамье, облокотившись головой об стену и тяжело дыша. Он смотрел на надпись перед собой, и то было единственным его развлечением.

Он ждал не дождался, когда кто-то из его знакомых навестит его и сможет хотя бы своим визитом облегчить его нелёгкую долю.

Такие визиты были. Первыми его посетили его родственники по линии отца, а затем дальние родственники по линии матери. Александер и Арно тоже смогли посетить его, каждый по отдельности, и эти минуты их пребывания с ним были для него лучами света во мгле.

Последним к нему пришёл Александер. Его визит длился десять минут, и этого времени для Адриана вполне хватило, чтобы на время повысить его настроение.

– Я знаю, что вопрос этот глупый, но как вы? – спросил у него Александер.

– Я… Нормально. – слабым голосом ответил Адриан.

– Завтра вас отправят на временный пункт перед тем, как вы улетите на Марс.

– Завтра?

– Да, а вам не сказали?

–Мне – нет. А вы откуда узнали?

–Я смог связаться с вашими родственниками, они передали. Они узнали это от экспертов, которые посетили их в их доме через день после суда.

– Понятно…

– Слыхали про Майю?

– Да, они мне сказали, когда были вчера.

– Кто бы мог подумать, что андроид способен на настоящую драму…

– Меня это тоже удивило, словно она была живой.

– А вы-то сами живой ещё?

– Пока что да. – ответил Адриан, вставая со скамьи.

Они стали бродить по камере, не зная, как продолжить разговор. Александер придумал:

– Друг мой, чем вы думали, когда устроили сцены в суде? Повышенный голос и ваши слова только обратились против вас. Не исключаю, что ваше поведение могло повлиять на вердикт…

– Знаете, у меня был наплыв эмоций и слов, плохое настроение…

– Это плохое настроение вам дорого обошлось.

– Мир действительно в скверне…

– И вы собрались его очищать? Вы ведь это крикнули…

Адриан промолчал.

– …Я вам так скажу. Вы уже взрослый человек и, несмотря на эту тяжёлую ситуацию, в которой оказались, я верю, вы отдаёте себе отчёт, что к чему и почему. Ваша жизнь до этого момента, может, и не была самой лучшей из всех, но, пожалуй, вам было что ценить. Бывают романтики, бывают мечтатели, но важно быть реалистом и осознавать эту правду, что скверна была и осталась, и это надо принять.

Ваша судьба сыграла с вами злую шутку, но это не конец…

– Посмотрим…

Через пять минут встреча закончилась, и Александер ушёл.

Александер вышел, и он снова остался один.

Адриан, заложив руки на пояс, стал бродить по камере, поднимая и опуская голову. Надпись «Silentium» наводила его на мысли, но не наводила его на «терпение, смирение и молчание».

Он разговаривал сам с собой, это было его развлечением и отвлечением от негативных мыслей. Он думал и сожалел, планировал и предполагал, хотя смысла в этом не было никакого, ему оставалось лишь ждать, когда его заберут из гауптвахты.

– Плевин мёртв, и его не вернуть…Его супруга меня ненавидит… Нажил себе недоброжелателей…По крайней мере ненависть смягчилась вердиктом, тем, что я наказан… – бормотал он себе.

– …Что я буду делать там? … Думать, анализировать…А что?…О чём тут думать и что анализировать?…Я не знаю…

Он лёг на свою койку и закрыл глаза, продолжая бормотать:

– Скверна была и осталась, сказал он…Да, но я хотя бы не президент и не имею с этой скверной такой серьезный контакт…Хотя, что меня будет ждать там, в тюрьме…