Земля-Игра

Учитывая, что мне с самого первого дня пришлось заниматься этой проблемой, а если принять во внимание, что я ещё и неплохой целитель, который вам обязательно понадобиться во время похода, то просто не могу представить на этом месте никого другого, кроме себя.

Эрик опять кивнул.

– Если же случиться то, чего мы так хотим избежать, а именно – сражение, бить надо будет быстро и мощно и без магии тут не обойтись. Маг света Лорд Аламар – сильнейший маг Эрафии, а возможно и всего мира, по моему мнению, является лучшим кандидатами на это место. А как вы считаете, уважаемый Эрик?

Делая гному предложения, от которых тот не мог отказаться, похожий на дьявола-искусителя Шейн как по нотам разыгрывал пьесу, в которой сам он был Мефистофелем, а роль доктора Фауста досталась простодушному коротышке, которому ничего не оставалось, как опять согласиться.

– Кроме того, для проникновения через пелену, нам, с большой степенью вероятности, понадобится маг Смерти. Предлагаю взять с собой леди Тамику, – продолжил свою игру Шейн.

– Бабу в отряд не возьму, – вырываясь из-под гипнотического воздействия клирика, решительно ответил Эрик.

– Понимаю вас, – не обращая внимания на возмущённый взгляд Лены, кивнул Шейн, – но некромант в отряде все же необходим. Предлагаю тогда рассмотреть кандидатуру мэтра Гнилоина. Может быть он и не настолько силен в боевой магии, как леди Тамика, но тоже очень квалифицированный специалист.

Судя по тому, как скривилась бородатая физиономия гнома, подобное предложение не вызвало у него энтузиазма. Он оценивающе взглянул на Лену и, примиряясь с неизбежным, спросил:

– Книга магии с собой?

Лена молча похлопала рукой по переброшенной через её плечо небольшой кожаной сумке.

– Позвольте и мне добавить, – верно поняв суть разыгрываемого спектакля, вмешался в разговор герцог, – если придётся вступить в ближний бой, то магам понадобиться охрана.

Я нисколько не сомневаюсь, что один из самых стойких бойцов Аркании – Эрик Рыжебородый и сам способен встретиться лицом к лицу с любым врагом, но он командир и должен избегать риска.

Поэтому, хотел бы порекомендовать на это место одного из своих телохранителей. Как вы понимаете, охрану второго лица в государстве кому попало не доверят, такая должность сама по себе уже о многом говорит. Если мы собираем лучших из лучших, то он, несомненно, один из них. Позвольте мне его пригласить.

Не дожидаясь ответа, герцог поднялся со своего места, подошёл к двери и, открыв её, отдал короткое распоряжение, а затем, посторонившись, пропустил в зал закованного в доспехи рыцаря.

– Сэр Эдуард, – представил он своего протеже, – несмотря на молодость, один из опытнейших воинов нашего королевства.

– Сэр Эдуард …? – вопросительно произнёс гном, с недоверием изучая почти детское лицо «одного из опытнейших воинов».

– Сэр Эрик, я ещё не заслужил себе прозвище, – слегка заикаясь от волнения, заговорил рыцарь, – но я приложу …

Только узнать, что и куда он собирается приложить, собравшимся было не суждено. Его речь прервал вскочивший со своего места Вешек.

– Не правда! – горячо вскрикнул поляк, привлекая к себе всеобщее внимание. – Заслужил! Я сражался плечом к плечу с сэром Эдуардом в битве на реке Глумурии и могу лично свидетельствовать о его доблести и отваге. В тот день он дважды спас мою жизнь и уже за одно это достоин любой награды. Прозвище, это самое меньшее, что он заслужил, и что я могу ему дать.

– Сэр Эдуард, – торжественно проговорил Вешек, – за спасение жизни командира, я, лорд Эрафии – Аламар, данной мне властью, дарую тебе прозвище. Отныне ты будешь зваться сэр Эдуард … – он задумался, подбирая подходящее слово, а Марина громким шёпотом подсказала, – Суровый.

Вешек, который не настолько был знаком с культурой своей второй родины, чтобы догадаться о подвохе благодарно ей кивнул.

– Сэр Эдуард, ты беззаботен и весел в жизни, но беспощаден и суров в бою. Отныне твоё прозвище – Суровый.

А затем, подойдя к вставшему на колено рыцарю, помог тому подняться и крепко обнял.

Гладкие щеки сэра Эдуарда от счастья и волнения покрылись румянцем. Он начал что-то говорить о том, что будет достоин и не посрамит, но его уже не слушали. В зале началась молчаливая истерика.

Санек громко хрюкнул. Обнажив свои клыки, заулыбалась Лена. Лёша, закрыв лицо руками, трясся в приступе беззвучного хохота и только Марина, с абсолютно невозмутимым видом, откинулась на спинку кресла и нарочито хриплым, «бульдог-харламовским» голосом пропела:

– Эх, Маскарель, Маскарель, хочешь – купайся, а хочешь – пей.

Ничего не понимающие неписи, а также Вешек с Шейном с удивлением смотрели на развеселившихся героев.

– Лорд Гервульф, вы заметили в происходящем нечто смешное? – поинтересовался герцог, глядя на вытирающего слезы Алексея.

– Нет, нет, Ваша светлость, что вы. Просто ночь была тяжёлой, – демонстративно потирая красные от слез глаза, ответил ему Лёша.