Земля-Игра

– Ты как? – положив руку на его плечо, участливо поинтересовалась подошедшая сзади Марина.

Сергей неопределённо пожал плечами.

– Вроде нормально.

– Что, не впечатляет? – проследив за его взглядом, спросила девушка и, не дождавшись ответа, продолжила, – а что ты хотел? Это ведь полностью рукотворный город. В игре у преторианцев морское побережье отсутствовало, и портов соответственно тоже не было. Вот и пришлось строить все своими руками. Торговать-то надо. Знаешь, как мы его прозвали? Архангельск. Преторианцам понравилось, теперь это официальное название.

Название городу действительно подходило. Обнесённый деревянным частоколом, с такими же деревянными, построенными в деревенском стиле, домиками. Вдоль берега располагались длинные ангары и неизменные спутники портовых городов – питейные заведения. Разве что обязательного атрибута древнерусских городов – златоверхих храмов не наблюдалось.

Но полюбоваться городком не удалось. Возле причала их уже ждал почётный караул – около сотни тяжеловооруженных всадников. Героев усадили на коней и, миновав ворота, они под надёжной охраной кавалеристов двинулись по направлению к Тририуму.

Ведущая через лес мощёная камнем дорога, как и сам город была рукотворной, но по качеству практически не уступала своим нарисованным аналогам. А по ширине даже превосходила их.

Путь оказался не очень долгим, и примерно через час они уже достигли цели. Но полюбоваться преторианским городом тоже не получилось. Герои находились в самом центре конной кавалькады, которая, миновав ворота, двинулась прямо к дворцу прокуратора. Разглядеть что-либо из-за спин плотно окруживших их катафрактариев не представлялось возможным.

Возле входа во дворец их уже ожидали. Наряженный в зелёную подпоясанную вишнёвым поясом тогу привратник, поклонившись, пригласил гостей во внутрь.

Пройдя через полутёмный украшенный батальными полотнами и статуями обнажённых мужчин и женщин коридор, они очутились в шикарно обставленном зале, весь центр которого был занят небольшими установленными в форме буквы П столиками. К каждому из них примыкал покрытый жёлтым покрывалом топчан с круглыми выполненными в виде продолговатого валика подушками.

Используя их как опору, на топчанах в свободных расслабленных позах, смеясь и переговариваясь между собой, расположилось несколько десятков наряженных в разноцветные тоги мужчин и женщин.

А во главе стола, на роскошном подбитым красным бархатом лежаке, изнывая от духоты этого не по-весеннему жаркого дня, возлежал сам хозяин – первый и пока единственный прокуратор Тририума, всадник Марк Амбибул Туллон.

Прокуратор был тощ и абсолютно лыс. Его скоблёная голова высовывалась из под ярко-красной накидки, а вокруг тонкой шеи был намотан шарф, с широкой пурпурной оторочкой и свисающей с него бахромой.

На мизинце красовался огромный золотой перстень, с припаянными к нему железными звёздочками. А чтобы выставить напоказ и другие свои драгоценности, он обнажил до самого плеча правую руку, украшенную несколькими золотыми обручами и широким браслетом с отполированной до блеска бляхой из драконьей кости.

Левой рукой всадник лениво ковырялся в зубах серебряной зубочисткой и слушал выступление поэта, который, вытянув вперёд правую руку, что-то угрожающе декламировал.

– Друзья мои, – произнёс прокуратор, заметив прибывших, – не хотел я сегодня устраивать этот пир, но и не поприветствовать вас не мог. Позвольте мне только дослушать Флавия, – отложив в сторону зубочистку, Марк Амбибул вяло махнул рукой в сторону свободных столиков, заставленных лёгкими закусками.

Хотя лёгкими их можно было назвать с очень большой натяжкой. На каждом из столов находилась фигурка бронзового ослика с переброшенными через спину корзинами, в которых лежали с одной стороны зелёные, а с другой черные оливки. Над ослом возвышалось серебряное блюдо с соусом из мака и мёда, в середине которого кучкой были выложены какие-то непонятные, обжаренные до румяной корочки грызуны.

Ещё там были горячие колбаски на серебряной решётке, а под решёткой – очищенные от косточек сливы и гранатовые зерна.

Не страдающему грехом обжорства человеку, такие закуски вполне могли заменить полноценный ужин.

Расценив жест хозяина как приглашение, герои расположились на лежаках и принялись внимать поэту, который сложным пятистопным ямбом, напоминавшем детскую считалку, в которой на десятый день все умирают, перечислял имена и достоинства каких-то богов.

Уловить суть никак не удавалось. Или из-за того, что слушали они не с самого начала, или по причине полной бездарности стихотворца. Судя по кислой физиономии прокуратора, вероятнее всего было последнее.

Тот ещё некоторое время сдерживался, но вскоре ему это надоело и, схватив со столика сливу, он запустил ей в декламатора, попав тому прямо в голову. Это послужило сигналом для остальных гостей. В незадачливого поэта со всех сторон полетели остатки еды, кости и даже несколько неизвестно как здесь оказавшихся камней.