Земля-кормилица Рассказы Очерки

— Я и не думала, что вы, господин Шатас, такой замечательный спортсмен.

Наконец-то письмоводителю представился случай поговорить о самом себе. Он давно ждал возвращения Аделе на каникулы, давно мечтал о знакомстве с ней и интересовался тем, какое впечатление произведут на нее его благородные подвиги. Теперь ему показалось даже, что утопающего он спасал только для того, чтобы об этом услышала Аделе.

— Э, пустяки… — ответил письмоводитель, скромно улыбнувшись. — Не понимаю, с чего эти газеты так… Репортер просил даже у меня фотографию, но я, знаете ли, не дал. К чему этот шум? Ну, спас, и спас, это долг каждого из нас. — Шатас запнулся, испугавшись, что чрезмерная скромность может ослабить впечатление. — А все-таки довольно интересные переживания! — поправился он немедленно. — Когда я вытаскивал аптекаря, я думал, что уж мне конец пришел. Знаете, — письмоводитель отпустил локоть студентки, картинно жестикулируя свободной рукой. — Подплываю я к нему стилем кроль, остается мне до него еще какой-нибудь метр, и вдруг он — хлюп, идет ко дну! Что тут делать? Я набрал побольше воздуху и тоже нырнул. Ищу — нигде его нет. Выплыву наверх, глотну воздуху и снова ныряю. В конце концов нахожу его, хватаю за волосы, и вдруг он как вцепится мне в горло!..

— Ой! — Аделе остановилась. В глазах ее испуг. — Неужели правда?

— Да. Но я во-время успел изо всех сил нанести ему удар кулаком по голове — он немедленно отпустил меня.

На этот раз Аделе промолчала, и Шатасу показалось, что ее смутила его жестокость.

— Ничего не поделаешь. Существует правило, которым руководствуются все спасающие: прежде всего хорошенько оглушить утопающего и тогда спокойно тащи его из воды.

Студентка и письмоводитель спустились к реке. Вынырнув из лозняка, мимо них проплыл на байдарке молодой, незнакомый Аделе человек. Его мускулистые руки играючи поворачивали весло, ноги упирались в другое сиденье, а голое, покрытое бронзовым загаром тело легко, лениво кренилось набок. Мужчина окликнул:

— Бонжур, мусье Шато!

Письмоводитель помахал рукой, слегка покраснев, и, желая избежать расспросов по поводу этого «мусье Шато», продолжал:

— Обязательно следует оглушить утопающего…

Студентка, казалось, не слушала его. Задумчивым взглядом она провожала далеко уже уплывшую байдарку. Несколько раз она даже всплеснула руками: какое счастье иметь такую лодку! Потом она носком туфли начертила на песке круг, пробежала несколько шагов, остановилась, будто хотела войти в воду, но глаза ее украдкой следили за сверкающим вдали веслом. С лугов за рекою донеслась песня, и глаза Аделе стали печальными.

— Кто это был? — спросила она. — Я совсем его не знаю.

Письмоводитель, которого душила ревность, неразборчиво пробормотал фамилию нового канцеляриста и попытался снова взять Аделе за локоть, но она мягко уклонилась. Униженный и сердитый, он вырвал плоский камешек и швырнул его в воду. Подпрыгнув несколько раз на поверхности воды, камешек, плеснув, описал дугу. Письмоводитель выпрямился и взглянул на Аделе. Она шагала по узкой песчаной полосе, устремив взор на быстро смываемые водой следы собственных туфелек. Шатас догнал ее и сказал:

— Знаете, сейчас ночью в кустах соловьев — тысячи. Спать просто нельзя…

Подходя к густо заросшей ивняком излучине реки, они услышали странный крик. Шатас слегка поднял голову: в каких-нибудь тридцати шагах от них, в самом омуте беспомощно барахтался человек. Из воды высовывались то его ноги, то голова, и купающийся время от времени испускал такие вопли, что трудно было понять, кричит ли он от испуга, или от удовольствия. Шатаса охватило беспокойство. По лысой, высовывающейся из воды голове он узнал своего начальника — инспектора Матиошайтиса. Аделе схватила письмоводителя за руку.

— О боже мой, он тонет, — только и могла пролепетать она, вся дрожа от страха.

Мусье Шато не долго думал, хватаясь то за рукава, то за ворот, в мгновение ока вытряхнулся из одежды. В одних подштанниках, он, как загнанный олень, бросился к реке. Инспектор все еще барахтался, пуская пузыри. Всплывая до пояса, он тотчас внезапно шел ко дну. Теперь из воды виднелась одна его пятка. Не успел он на этот раз показаться над водой, как подплывший письмоводитель нанес ему сильный удар по голове. Студентка услышала душераздирающий вопль:

— А-ва-ва!

Утопающий снова всплыл на поверхность, перевернулся навзничь и двинул Шатасу ногой в лицо.

На берегу уже стояло несколько человек. Они вылезли из ивняка, где грелись на солнце.

— Прочь! — отчаянно закричал инспектор, стремительно поворачивая к берегу. — Не смей!

Подплыв к берегу, забыв прикрыть перед женщиной свою наготу, инспектор, тяжело дыша, плачущим голосом произнес:

— Господа, эт-т-то сумасшедший какой-то! Прошу вызвать полицию! Скорее!

Письмоводитель и не помышлял о бегстве. Вылезши из воды, поводя одной рукой по прилипшим к телу подштанникам, а другой шевеля в воздухе, он что-то пытался объяснить.