Земля, о которую мы разбились

Когда заиграла медленная песня, Мэри подошла ко мне и протянула руку, приглашая на танец. Я встал и повел ее на танцпол.

– То, что ты сделал для Карлы… я никогда не смогу отблагодарить тебя за это, – сказала Мэри, и по ее щеке скатилась слеза.

Я наклонился и смахнул ее слезу, прежде чем она успела упасть на пол.

– Я всегда готов поддержать вас с Карлой. Всегда, Мэри.

Она улыбнулась и кивнула.

– Я всегда хотела сына.

– Я всегда хотел мать.

Мэри положила голову на мое плечо, позволяя мне направлять наши движения.

– Ты так на нее смотришь, – сказала она, имея в виду Люси. – И как она на тебя смотрит…

– Я знаю.

– Не бойся подпустить ее ближе, дорогой. Она освещает твой мир, так же как Олли освещал мой, а от такой любви никогда не следует отказываться. Наверняка у тебя есть миллион причин, почему вам не стоит быть вместе, но есть всего она причина, по которой вам стоит попробовать. Эта причина – любовь.

Я знал, что она была права. Если бы любовь была человеком, то это была бы Мэри.

Когда танец закончился, она поцеловала меня в щеку и сказала:

– Расскажи ей обо всем, что тебя пугает, волнует и приводит в восторг. Расскажи ей все и позволь ей стать ближе. Я обещаю, что это того стоит.

Поблагодарив ее, я обернулся, чтобы посмотреть, как Люси заканчивает танец с одним из пожилых джентльменов лет семидесяти. Я слышал голос профессора Оливера в своей голове и чувствовал его в каждом ударе своего сердца.

Будь храбрым, Грэм.

Я встретил ее за нашим столиком, где она сидела, сияя от счастья.

Как будто счастье было единственным доступным ей состоянием.

– Спасибо, что позвал меня на свадьбу, Грэм. Это просто…

Я прервал ее, потому что больше не мог ждать. Я не хотел терять ни секунды времени, когда мои губы не касались ее. Я наклонился к ней, и моя голова пошла кругом, когда я почувствовал ее губы на своих. Я чувствовал, как ее энергия проникает в мою душу, пропитывает меня, превращая в лучшего мужчину, которым я когда-либо был. Я умирал миллион раз, прежде чем ощутил вкус жизни, и мой первый вздох был сорван с ее губ.

Наконец я слегка отстранился, но мои руки остались лежать на ее шее, а пальцы слегка сжимали ее плечи.

– Это ты, – прошептал я в ее приоткрытые губы. – Моя самая большая надежда – это ты, и так будет всегда.

А потом она поцеловала меня в ответ.

Глава 26

Люси

Мы не знали, как вести себя друг с другом после нашего первого поцелуя. Нашу ситуацию сложно было назвать обыденной, особенно когда речь заходила о построении отношений. Мы все делали наоборот. Я влюбилась в парня еще до нашего первого поцелуя, а он влюбился в девушку, с которой не мог быть вместе. Наши сердца бились в унисон в нашем сказочном мире, но в реальности общество посчитало бы нашу связь ужасным совпадением.

Может быть, мы и правда были случайностью, нелепой ошибкой.

Может быть, мы никогда не должны были встретиться.

Может быть, он должен был стать для меня мимолетным жизненным уроком, а не второй половинкой.

Но то, как он меня целовал…

Наш поцелуй был таким, как будто рай и ад сошлись в одной точке, и каждый выбор был одновременно правильным и неправильным. Мы целовались так, словно совершали ошибку, но при этом принимали верное решение. Его губы заставили меня взлететь в небеса и при этом упасть на самое дно. Каким-то непостижимым образом его дыхание заставило мое сердце биться быстрее, но в то же время – полностью остановиться.

Наша любовь была добром и злом, заключенными в одном поцелуе.

Часть меня знала, что я должна сожалеть об этом, но то, как его губы согревали самые темные и холодные уголки моей души… то, как он оставил на мне свой след…

Я никогда не пожалею о том, что встретила его, даже если эти несколько секунд – все, что у нас было.

Он всегда будет стоить этих мимолетных мгновений.

Он всегда будет стоить этого единения душ, произошедшего в тот момент, когда наши губы сомкнулись.

Он всегда будет стоить тех ночей, что я провела, мечтая о нем.

Иногда, когда твое сердце хочет целого романа, мир дает тебе только короткую новеллу, а иногда, когда ты хочешь вечности – у тебя есть лишь несколько секунд здесь и сейчас.

И все, что я могла сделать, – все, что кто-либо мог сделать, – это ценить каждое мгновение.

Вернувшись домой той ночью, мы ни разу не заговорили об этом. И на следующей неделе тоже. Я сосредоточилась на Тэлон. Грэм работал над своим романом. Я полагала, что мы оба ждали подходящего момента, чтобы поговорить об этом, но в том-то и дело: момент никогда не был подходящим.

Иногда приходится просто прыгать и надеяться, что не упадешь в пропасть. К счастью, в теплый субботний день Грэм решился на этот прыжок.

– Это было хорошо, правда? – внезапно спросил он, когда я меняла Тэлон подгузник.

Повернувшись, я увидела его в дверях детской.

– Что было хорошо? – спросила я, заканчивая застегивать подгузник.

– Поцелуй. Думаешь, он был хорошим?

Я взяла Тэлон на руки, чувствуя, как сжимается мое сердце.

– Да, он был хорошим, – я прочистила горло. – Он был просто потрясающим.

Он кивнул, подходя ближе. Каждый его шаг отзывался в моем сердце волнительным трепетом.