Земля, о которую мы разбились

– Ш-ш-ш, – прошептала я, притягивая ее ближе к себе. – Ты даже не представляешь, как я рада тебя видеть, Горошинка.

Мари облегченно вздохнула.

– Ты даже не представляешь, как я рада видеть тебя, Стручок.

Немного успокоившись, мы перешли через один из многочисленных мостиков и сели, скрестив ноги. Она протянула мне конверт и пожала плечами.

– Он велел передать это тебе и не выпускать тебя из сада, пока ты не прочтешь каждую страницу.

– Что это?

– Я не знаю, – сказала она, поднимаясь на ноги. – Но мне было велено дать тебе время прочитать все это в одиночестве. Я пока погуляю по саду и встречусь с тобой здесь, когда ты закончишь.

– Ладно. Звучит хорошо, – я открыла конверт и обнаружила там рукопись с названием «История Г. М. Рассела». Я тяжело вздохнула. Его автобиография.

– О, Люси? – позвала Мари, заставляя меня обернуться. – Я была не права насчет него. Его любовь к тебе так вдохновляет, и твоя любовь к нему просто поразительна. Мне очень повезет, если я когда-нибудь смогу ощутить хотя бы четверть того, что чувствуете вы: тогда я умру счастливой.

Когда она исчезла из виду, я сделала глубокий вдох и приступила к первой главе.

Время пролетало незаметно. Каждое предложение несло свой особый смысл.

Каждое слово было на своем месте.

Я читала историю о мальчике, который стал чудовищем, но снова научился любить.

А затем я дошла до последней главы.

Свадьба

Его ладони вспотели, когда его сестра Карла поправила ему галстук. Он и не подозревал, что может так нервничать, но в то же время был уверен, что принимает лучшее решение в своей жизни. Еще совсем недавно он и представить себе не мог, что влюбится в нее.

Женщина, которая чувствует все.

Женщина, которая показала ему, что значит жить, дышать и любить. Женщина, которая стала его опорой в самые темные дни.

В каждом ее движении было что-то романтичное, она танцевала на цыпочках и смеялась, ни капли не заботясь о том, что выглядит нелепо. В ее взгляде, в ее улыбке было что-то неподдельно искреннее.

Эти глаза.

О, он мог бы смотреть в эти глаза всю оставшуюся жизнь.

Эти губы.

Он мог бы целовать эти губы до конца своих дней.

– Ты счастлив, Грэм? – спросила его мать Мэри, входя в комнату и улыбаясь своему сыну, чьи глаза горели от восторга.

Впервые за целую вечность ответ дался ему совершенно легко.

– Да.

– Ты готов? – спросила она.

– Да.

Мэри взяла его под руку, а Карла встала с другой стороны. Он стоял в конце прохода у алтаря, ожидая того момента, когда он наконец воссоединится с его судьбой, но сперва – его дочь.

Тэлон шла по проходу, разбрасывая лепестки цветов и кружась в своем прекрасном белом платье. Его ангел, его свет, его спасительница. Дойдя до алтаря, она подбежала к своему отцу и крепко обняла его. Он поднял ее на руки: они оба ждали, когда она присоединится к ним. Они ждали, когда она поднимет на них свои ясные глаза, и когда это произошло, у Грэма перехватило дыхание.