Земля, о которую мы разбились

– Нет. С меня хватит. Не волнуйся, ты можешь жить своей жизнью. Мне здесь не место. Это не мой дом.

– Ты уезжаешь? – спросила я в замешательстве. – Грэм знает, что ты уезжаешь?

– Нет.

– Лирика, ты не можешь просто взять и уйти.

– Почему? Я уже это делала. Кроме того, он не хочет меня видеть, а я больше не хочу здесь находиться.

– Но ты могла бы оставить записку, как в прошлый раз, – сказал Грэм, заставляя нас повернуться к нему. Когда наши взгляды пересеклись, я вдруг почувствовала, что мое сердце снова начало биться.

– Я не думаю, что в этом был смысл, – сказала Лирика, снова хватая свои чемоданы.

– Хорошо, но прежде чем ты уйдешь, подожди секунду, – сказал Грэм, подходя ко мне с Тэлон в руках. – Люсиль, – прошептал он низким голосом, и его глаза наполнились той же нежностью, что и несколько месяцев назад.

– Грэм Крекер, – ответила я.

– Ты можешь ее подержать? – спросил он.

– С удовольствием, – ответила я.

Он пошел в свой кабинет и вернулся оттуда со стопкой бумаг и ручкой.

– Что это такое? – спросила Лирика, когда он протянул ей бумаги.

– Документы о разводе и юридические документы, дающие мне полную опеку над Тэлон. Ты не можешь просто сбежать, Джейн. Ты не можешь уйти, а потом внезапно вернуться обратно и снова попытаться отнять у меня дочь.

Его голос был суровым, но не злым, упрямым, но не холодным. Лирика открыла рот, как будто хотела возразить, но, посмотрев на Грэма, заметила его решительный взгляд. Его глаза всегда говорили человеку все, что ему нужно было знать. Было ясно, что он никогда не будет принадлежать ей, и Лирика наконец-то осознала, что и она никогда по-настоящему не хотела быть с ним. Она медленно кивнула в знак согласия.

– Я подпишу их у тебя на столе, – сказала она, входя в кабинет.

Как только она скрылась из виду, Грэм тяжело вздохнул.

– Ты в порядке? – спросила я.

Он поцеловал меня, чтобы сказать «да».

– Ты вернулась, – прошептал он, прижимаясь губами к моим губам.

– Я всегда буду возвращаться к тебе.

– Нет, – строго сказал он. – Просто никогда больше не уходи.

Вернувшись в комнату, Лирика сообщила, что все бумаги подписаны и она больше не будет доставлять нам хлопот. Когда она спустилась с крыльца, я крикнула ей вслед:

– Знаешь, какими были последние слова мамы? Позаботься о своих сестрах, Люси. Позаботься о моей Лирике. Она моя любимая песня. Ты была ее последней мыслью. Ты была ее последним вздохом, ее последним словом.

По ее щекам потекли слезы, и она кивнула, благодаря меня за эту попытку подарить долгожданный покой ее душе. Если бы я знала, как это ее тяготит, – я бы рассказала ей все еще много лет назад.

– Я оставила Тэлон подарок, – сказала она. – Я решила, что ей он будет нужнее, чем мне. Он лежит у нее на тумбочке.

С этими словами Лирика исчезла из нашей жизни.

Когда мы вошли в детскую, я прикрыла рот ладонью: Лирика оставила на тумбочке маленькую музыкальную шкатулку с танцующей балериной, которую ей подарила мама. На крышке лежала записка, и я заплакала, прочитав четыре коротких слова:

Никогда не прекращай танцевать, Тэлон.

Глава 35

Люси

Когда наступило Рождество, Грэм, Тэлон и я устроили три праздника. День начался с того, что мы закутались в пледы и пили кофе на заднем дворе под деревом Олли. Грэм навещал это дерево каждый день. Он сидел и разговаривал со своим лучшим другом, своим отцом, рассказывая ему об успехах Тэлон, о своей работе, о нас. Я была рада, что он сохраняет эту связь: казалось, что в каком-то смысле Олли будет жить вечно.

Вечером того же дня мы отправились к Мэри, чтобы отпраздновать с их семьей. К нам присоединилась Мари, и мы провели весь вечер, смеясь и рассказывая друг другу истории. Первое Рождество без любимого человека всегда самое тяжелое, но любовь помогает облегчить боль потери.

После этого Грэм, Тэлон и я сели в машину, чтобы провести остаток дня с маминым деревом. Мари сказала, что встретит нас у хижины через несколько часов. Всю дорогу я смотрела на свои пальцы, переплетенные с пальцами Грэма: мой воздух, мой огонь, моя вода, моя земля, моя душа.

Я и не знала, что любовь может быть такой настоящей.

– Так ведь будет всегда, правда? – прошептала я, оглядываясь на Тэлон, которая спала на заднем сиденье. – Мы всегда будем влюблены друг в друга?

– Всегда, – пообещал он, целуя мою ладонь. – Всегда.

Когда мы подъехали к хижине, все вокруг было слегка припорошено снегом. Грэм выбрался из машины и поспешил к дереву, держа в руке автомобильное кресло Тэлон.

– Грэм, нам лучше зайти внутрь. Здесь очень холодно.

– Мы должны хотя бы поздороваться, – сказал он, глядя на дерево. – Ты можешь включить свет? Я боюсь, что, если опущу автомобильное сиденье, Тэлон заплачет.

– Конечно, – ответила я, торопливо шагая по промерзшей земле. Включив гирлянду, я повернулась к маминой елке, и мое сердце забилось быстрее, когда я увидела, что белые огни сложились в слова:

Ты выйдешь за меня?