Земля обетованная

Я сказал Вэню, что, учитывая огромный торговый дисбаланс между нашими странами, Соединенные Штаты больше не могут игнорировать манипуляции с валютой и другие несправедливые действия Китая; либо Китай начнет менять курс, либо нам придется принять ответные меры. Услышав это, Вэнь попробовал пойти другим путем, предложив мне просто дать ему список американских товаров, которые мы хотели бы, чтобы Китай покупал больше, а он посмотрит, что можно сделать. (Он особенно хотел включить в список военные и высокотехнологичные товары, которые Америка запретила экспортировать в Китай по соображениям национальной безопасности). Я объяснил, что нам нужно структурное решение, а не разрозненные уступки, и во время перепалки между нами у меня возникло ощущение, что я торгуюсь о цене цыплят на рынке, а не веду переговоры о торговой политике между двумя крупнейшими экономиками мира. Мне еще раз напомнили, что для Вэня и остальных китайских лидеров внешняя политика остается чисто транзакционной. Сколько они давали и сколько получали, зависело не от абстрактных принципов международного права, а от их оценки силы и рычагов воздействия другой стороны. Там, где они не встречали сопротивления, они продолжали брать.

Наш первый день в Пекине закончился обязательным государственным ужином с культурной программой, включавшей классическую китайскую оперу, попурри из выступлений тибетских, уйгурских и монгольских танцевальных трупп (эмчеэсник услужливо отметил, что в Китае уважают все меньшинства, что стало бы новостью для тысяч тибетских и уйгурских политзаключенных); и исполнением песни Стиви Уандера "Я просто позвонил сказать, что люблю тебя" оркестром Народно-освободительной армии в мою честь. ("Мы знаем, что он ваш любимчик", — наклонился ко мне президент Ху.) После пяти дней в дороге, когда часы перевернулись, вся наша команда работала на износ; за соседним с нами столом Ларри Саммерс крепко спал, его рот был открыт, а голова откинута назад, что заставило Фавса отправить электронное письмо группе: "Похоже, кому-то нужен второй стимул".

На следующий день все (включая Ларри) боролись с джетлагом, чтобы посетить близлежащий участок Великой стены. День был холодный, ветер резал, солнце было тусклым водяным пятном на сером небе, и никто ничего не говорил, пока мы поднимались по крутым каменным валам, которые змеились вдоль позвоночника горы. Участки Великой стены сохранялись с 200 года до нашей эры, объяснил наш гид, хотя та часть, где мы стояли, датируется пятнадцатым веком — это была попытка династии Мин сдержать монгольских и маньчжурских захватчиков. В течение сотен лет стена держалась. Это побудило Реджи спросить меня, как в конце концов закончилась династия Мин.

"Внутренние распри", — сказал я. "Борьба за власть, коррупция, крестьяне голодают, потому что богатые жадничают или им просто наплевать…".

"Как обычно", — сказал Реджи.

Я кивнул. "Как обычно".

Президентство меняет ваши временные горизонты. Редко, когда ваши усилия приносят плоды сразу же; масштаб большинства проблем, попадающих к вам на стол, слишком велик для этого, а действующие факторы слишком разнообразны. Вы учитесь оценивать прогресс по более мелким шагам — каждый из которых может занять месяцы, и ни один из которых не заслуживает широкой огласки — и примиряться со знанием того, что для достижения конечной цели, если она вообще будет достигнута, может потребоваться год или два, или даже целый срок.

Нигде это так не верно, как в проведении внешней политики. Поэтому, когда весной 2010 года мы начали видеть результаты некоторых из наших основных дипломатических инициатив, я почувствовал себя весьма воодушевленным. Тим Гайтнер сообщил, что китайцы начали потихоньку позволять своей валюте укрепляться. В апреле я снова полетел в Прагу, где мы с российским президентом Медведевым провели церемонию подписания нового договора СНВ, который предусматривает сокращение количества развернутых ядерных боеголовок на треть с каждой стороны, с жесткими механизмами инспекции для обеспечения соблюдения.

И в июне, при ключевых голосах России и Китая, Совет Безопасности ООН принял резолюцию 1929, наложив беспрецедентные новые санкции на Иран, включая запрет на продажу оружия, приостановку новой международной финансовой деятельности иранских банков и широкий мандат на запрет любой торговли, которая может помочь Ирану расширить программу ядерного оружия. Ирану потребуется несколько лет, чтобы ощутить все последствия, но в сочетании с новым набором американских санкций у нас теперь были необходимые инструменты, чтобы остановить экономику Ирана до тех пор, пока он не согласится на переговоры. Это также дало мне мощное обоснование для совета проявлять терпение в разговорах с израильтянами и другими людьми, которые рассматривали ядерную проблему как удобный предлог для военной конфронтации между США и Ираном.