Земля обетованная

— Ты, что не видишь, он ранен и, возможно, умирает? — возмущенно закричала в ответ Анжела. Её глаза наполнились влагой. — Ну папочка, он пришел к тебе, как к своему королю, просить помощи и заступничества. В нашем мире что, так много было драконов? Может быть, что этот тоже из вымирающих видов и последний.

— Но ведь это дракон. С ним надо быть осторожнее.

— Куда уж осторожнее, он ранен и может умереть.

Зверь громко и тяжело дышал. Иногда огромное тело судорожно вздрагивало, а красное пятно на воде продолжало расти. Я осветил его голову. Как у рептилии — плоская, змеиная. Черные пуговичные глаза кротко посмотрели на меня и закатились под желтую чешуйчатую роговицу.

С опаской я приблизился к дракону. Было похоже, что он действительно умирал. Если такая туша начнет здесь разлагаться… Нет, если Лиль докажет, что он убил дракона… Нет, а если он и в самом деле последний? Анжела заплакала, рассматривая стрелу, сочащуюся из раны темную кровь.

— Звери… — выдохнула она.

Терпеть не могу, когда женщины плачут.

— Хорошо! Хорошо, — я скинул пижамную куртку, засучил штаны и сошел по ступенькам в воду, к раненому боку. — Хорошо, — бормотал я, рассматривая рану и ничего хорошего в ней не видя. Стрела глубоко засела в теле, и дракон потерял много крови. — Как вытащить тебя, проклятую?

— Он будет жить? — спросила Анжела, заглядывая через плечо.

— Откуда мне знать, я что, Склифосовский? — раздраженно отозвался я. — Так, Капа, принеси мне перекись водорода, йодный раствор, спирт, — посмотрев на меч, зажатый в руке, я решил, что для такой туши он сойдет за скальпель.

— У нас есть анестезирующие уколы, целая коробка, — сказала Капа.

— Думаешь, они ему помогут? — сомневаясь спросил я.

— Он же живое существо, — возмутилась Анжела. — Конечно, помогут.

— У нас и морфий есть, Артур дал, — скептически напомнил я.

— Мама, и морфий неси. Вы посмотрите, как он страдает.

— Откуда у твоего брата морфий? — подозрительно спросила Капа.

— Он из генеральских аптечек, там не только морфий есть. — Я потрогал стрелу, зеленая туша вздрогнула. — Да, без хирургического вмешательства не обойтись. — Черная перепончатая ласта ударила по воде, обдавая меня фонтаном брызг.

— Но-но. Поосторожнее, под моим ножом хирурга еще никто не умирал, ты можешь быть первым, — пригрозил я, похлопывая по светло-желтому, в крапинку, как у тритона, животу.

* * *

Утром, выпив кофе, с посвежевшей головой я отправился в «палату к больному», для этого выбрав более безопасный путь. Я вышел на верхнюю террасу с двумя узкими окнами и обнаружил похожую на привидение — закутанную в белое банное полотенце — Анжелу.

— Как состояние больного, дышит?

Анжела обвиняюще посмотрела на меня. У нее были красные, воспаленные от недосыпания глаза.

— Дышит. Мне кажется, что он молодой. На молодых вся быстрее заживает.

— Молодой? Он сам тебе сказал? Ты что, всю ночь дежурила возле него?

— Почти. — Анжела зевнула, потянулась, вскидывая руки вверх.

Монстр зашевелился, приподнял длинную шею. Мутным взглядом посмотрел на нас и издал неожиданный, жалобный, похожий на кошачье мяуканье всхлип.

— Эта тональность мне нравится, — прокомментировал я благосклонно его мяуканье.

Черные глаза бусинки мигнули, дракон вновь мяукнул. Громадное крокодилье тело сползло со ступенек в воду. Чудовище широко и демонстративно зевнуло, кладя голову на верхнюю ступеньку.

— Жрать хочет, значит, поправляется. — Я посмотрел в глубь туннеля. — Анжела, что это такое? — Выход из туннеля перекрывала металлическая решетка.

— А, это? Смотри, здесь между окнами есть такое большое кольцо, оно опускает и поднимает решетку.

— И что? У тебя прямо дар обнаруживать всякие тайники.

— Папа, ну папочка, ты у меня такой смелый и такой хороший врач… Ты ведь знаешь, что ему необходимо окрепнуть, вылечиться и здесь он в большей безопасности…

— Стоп… — Я задумался. Появление дракона в самом деле может изменить нашу жизнь.

Дракон сонно посапывал, иногда тяжело вздыхая, как человек во сне. Рану невозможно было разглядеть, а спускаться я не намеревался. На месте раны должен был быть огромный шов и наложенный на него квадратный метр лейкопластыря, на создание которого ушел весь запас, хранящийся в аптечках.

— Ты посмотри, какая туша? Чем его кормить будем? Ему рыбы прорву надо.

— У нас много банок с тушенкой.

Я посмотрел на дочь — невозможно понять по её безмятежным и добрым глазам, шутит она или говорит серьезно.

— Давай назовем его Гошей, — предложила Анжела.

— Почему Гошей?

— Потому что Борисом Николаевичем или Александром Григорьевичем уже не модно.

Я вспомнил нашу соседку по лестничной клетке. У нее был бультерьер, которого она ласково называла Черномырдиным.

— Путин, путина, пучина, — забормотал я.

— Гоша. Назовем его Гоша — уменьшительно ласкательное от Змея Горыныча.

— Не вижу никакой связи.

— Гоша! — позвала Анжела.

Дракон поднял голову и посмотрел на Анжелу.

— Видишь! — воскликнула она. — Я его с утра тренирую.

— Между прочим, я думаю, что это не озерный дракон.

— Тогда откуда он здесь взялся?