Земля Обручева, или Невероятные приключения Димы Ручейкова

– Ну, это скорее похоже на фантастику, – улыбнулся Владимир Афанасьевич. – Хотя смелая гипотеза. Я бы сказал: исключительно смелая, – прибавил он уже серьезно. – Сознаюсь, я о такой и не слыхивал.

Димка прикусил язык, сообразив, что в том времени, в каком он сейчас находился, до гипотезы движения материков еще не додумались[45].

– Не слыхивал, – повторил Обручев, сведя напряженно брови. – Хотя погодите… Эдуард Зюсс[46]! Да-да, Эдуард Зюсс, помнится, высказал идею о том, что когда-то существовал единый материк Гондвана[47], который раскололся затем на несколько частей – Южную Америку, Африку, Индостан и Австралию. Но это лишь предположение. Вообще же Земля наша, Дмитрий, это большая тайна. Помню, в юности, мечтая стать путешественником, естествоиспытателем, я приходил в отчаяние оттого, что все великие открытия сделаны без меня. Я слишком поздно родился. Совершены уже кругосветные путешествия, нанесены на карту материки и острова, белых пятен почти не осталось на глобусе. Ливингстон[48] уже проник в дебри Африки, Пржевальский[49] – в пустыни Центральной Азии. Беллинсгаузен и Лазарев открыли Антарктиду[50]. Нам положительно ничего не осталось! А между тем не отдельные белые пятнышки – огромный океан неведомого окружает нас! Много ли мы знаем о внутреннем устройстве земного шара? Наши шахты и буровые скважины – как булавочные уколы на кожуре Земли. Самые глубокие из них не составляют и одной десятитысячной доли земного радиуса[51]. Океанское дно, недра Земли, а тем более иные планеты еще ждут своих Колумбов и Пржевальских. И вам, молодой человек, а также вашим будущим детям и внукам еще изучать и изучать окружающий нас мир. И совершать и совершать открытия.

Димке представилось на минуту, как в какой-нибудь школе на уроке географии учительница говорит:

– Вы назвали мне Пржевальского, Миклухо-Маклая[52], Обручева, Кука[53]. Кого еще из великих путешественников и первооткрывателей вы знаете?

Кто-то из учеников тянет руку:

– Дмитрия Ручейкова!

– Верно, – соглашается учительница. – Молодец!

Это, конечно, уж слишком, но все-таки было бы здорово совершить какое-то важное, полезное для людей открытие.

– Вот так заболтались! – Обручев неожиданно остановился и покачал головой. – Совсем не веду наблюдения. – Он развернулся, и они потопали в обратную сторону.

Вечером того же дня Димка помогал Герасиму отбирать и паковать продукты и снаряжение для намеченного на завтра многодневного маршрута, о котором говорил до этого Обручев. Приготовили на троих небольшую палатку, три куска кошмы, свернутые в рулон, одеяла, котелок, миски, кружки и прочее.

Димка ждал этого маршрута как величайшего события.

В этот вечер все были на редкость серьезными. Даже Николка не подшучивал над Михеем и не приставал к Димке с коварными вопросами.

Глава 25. Дальний маршрут

Хлопки по полотнищу палатки. Быстрое умывание, скорый завтрак. В путь!

Вышли втроем: Обручев, Герасим и Димка. Могучий Герасим нес основную поклажу – продукты на три-четыре дня, палатку, одеяла да еще свою старенькую берданку.

Небо хмурилось, галька была мокрой, блестящей после ночного дождя и поскрежетывала под сапогами.

Шли вверх по ручью, истоки которого, по словам Владимира Афанасьевича, находились на главном водоразделе, к которому и лежал их путь. С двух сторон долину ручья обступили невысокие горы. Ручей зигзагами вился между ними, то с одной, то с другой стороны подмывая их склоны. Среди гальки попадались языки темного сырого песка. На нем оставались глубокие следы трех путников. Шумела на перекатах вода. А сзади доносился гул реки и стук катящихся по ее дну камней. Странно, но этот стук никак не отставал и слышался отчетливо и через час, и через два часа хода. Оказалось, это постукивает подвешенный к Димкиной котомке пустой котелок.

Постепенно долина сузилась. Горы подступили ближе и словно раздумывали, не сомкнуться ли им совсем. Галечные косы теперь чаще сменялись крутыми обрывами, под которыми бурлил и клокотал ручей. Забираться на эти утесы потребовало бы большой сноровки и сил. Поэтому ходоки поступали проще: как только ручей сближался со скалой, они перебредали на другой берег, где тянулись отмели и косы. И так раз за разом. Ручей был полноводным, и сапоги у всех в первый же переход залило водой.

Меньше всего к этой воде подходило слово «летняя». В прежние времена Димка, наверное, окоченел бы после второго или третьего перехода и трясся бы уже как цуцик. Но сейчас, видя, как спокойно, не жалуясь, не охая, бредут его старшие товарищи, он тоже старался держаться. И удивительное дело: скоро вода перестала казаться такой уж обжигающе-ледяной. А пока шагали до следующего брода, ноги успевали немного согреться.

Димкино внимание было направлено главным образом на то, чтобы не упасть во время перебродов. Масса воды с такой силой напирала и била по ногам, что иной раз подошвы начинали скользить, особенно если ступишь на округлый гладкий валун.

– Шире ставь! – кричал Димке Герасим. – Неровен час, собьет!