Земля Обручева, или Невероятные приключения Димы Ручейкова

– Что ж, до утра у нас еще время есть. Ежели и к утру Герасим не явится…

Герасим не явился и к утру.

Глава 30. Вниз по ущелью

В вещмешок Димка загрузил обе задние ноги барана. От одной только отрезали приличный кусок, чтобы питаться здесь, в маршруте.

– Образцы не берите, – сказал Обручев. – И без них ноша тяжела.

Однако Димка улучил момент, когда старший отошел, и затолкал в котомку почти половину пронумерованных и упакованных в бумагу камней.

– Вот возьмите это обязательно, – выбравшись из палатки, протянул начальник своему помощнику какую-то коробочку, словно обмазанную жиром. – Это спички, залитые воском, – пояснил он, – чтобы не вымокли в случае попадания в воду или под дождь. Ну-с, желаю вам удачи.

И Димка пошел.

Небо было все таким же серым, по нему быстро, точно спасаясь от бедствия, нескончаемым табуном неслись синеватые тучи. Но дождя не было. Пахло сыростью, мокрыми камнями, слегка тянуло звериным мясным духом из котомки за спиной.

Идти было не так уж тяжело. Но вот что немного беспокоило путника: чем ниже по ущелью он спускался, тем полноводнее становился ручей. Когда каменные завалы кончились, а стенки ущелья раздвинулись и поднялись выше – тут уже мчался широкий бурный поток. Он сердито ревел и вздыбливал могучие бугры, которые, подобно мускулам культуриста, внушали опасливое уважение. Похожие бугры (только чуть меньше) вздыбливались и сбоку от Димки, когда тот шел вброд. Поток с силой толкал его в ноги, стараясь сбить ходока и унести его в своих кипящих струях. Димка и вправду разок чуть не упал.

Галечные косы за минувшие два дня сделались заметно у́же, а в том месте, где они пили чай и наблюдали горную козу, бежала вода, не оставив и следа от кострища.

Ноша за плечами была все же потяжелее, чем тогда, когда они поднимались вверх. Можно даже сказать, здорово тяжелее. Пожалуй, таких тяжестей Димка еще не таскал. Он уже подосадовал на себя, на свое глупое геройство. Надо было послушаться Владимира Афанасьевича и оставить камни. Но теперь уже ничего не поделаешь. Не может же он выбросить образцы, которые наверняка очень важны для ученого, иначе тот не стал бы их брать.

Димка брел через бурлящий холодный поток и вспоминал разные виденные им фильмы, в которых герои преодолевали всевозможные трудности и выходили в конце победителями.

«Я тоже сейчас преодолеваю трудности, – говорил он себе. – И я их обязательно преодолею. Пусть Владимир Афанасьевич убедится, что из меня получится настоящий полевик».

Временами он сбрасывал на гальку груз и отдыхал, поглядывая на мчащийся с шумом и плеском, помутневший за эти дни поток. В его гуле Димке слышался злобный рев, грохот разрушения и словно бы жалобные стоны. «Это вода разрушает горы, – думалось ему, – и горы стонут».

Отдохнув, он присаживался задом к своей ноше, просовывал руки в лямки и подымался, как подымается штангист, взявший штангу в рывке.

«Будь я горным бараном, – говорил он себе, – мне пришлось бы таскать на голове громадные рога, а это куда менее удобно, чем рюкзак».

Чем дальше он уходил, тем больше видел следов недавнего разгула стихии. На лесных участках прямо среди деревьев тянулись гребни и целые поля мокрого темно-серого песка. Порой поперек пути вставала настоящая баррикада из переплетенных между собой вывороченных кустов, деревцев и веток, промежутки между которыми были плотно забиты мелким лесным мусором, хвоей, песком и даже камнями. Перебираться через них с тяжелой поклажей было не так уж просто. Но куда сильнее Димку беспокоил ручей, который походил уже на небольшую речку. Пытаясь форсировать его в очередной раз, он через три-четыре шага погрузился в воду по пояс. Подошвы сапог едва удерживались на скользких камнях. Если бы не груз, его бы, наверное, давно сбило с ног. Мальчишка сделал еще шаг… Вернее, не сделал, а только попытался сделать. Едва он отделил от дна одну ногу, как поток с силой ударил по второй ноге. А дальше случилось то, что и должно было случиться. Димка резко качнулся, взмахнул руками и скрылся под водой.

Надо сказать, что плавал Димка хорошо, даже в соревнованиях не раз участвовал. Но все же обычно он плавал без сапог и тем более без тяжеленного мешка за плечами.

Сейчас Димка и не пытался плыть. В первые секунды он вообще не понимал, что с ним происходит. Холод сжал его голову. Тугие струи, словно змеи, проникли под одежду, оплели тело. Неодолимая сила волокла его по скользким подводным валунам и одновременно прижимала его плечи и голову ко дну, не давая подняться, не позволяя даже встать на четвереньки. Чем отчаяннее он рвался вверх, тем быстрее волокло его течением. Вокруг шипело и булькало, перед глазами мелькали какие-то блики, расплывчатые серые пятна.

«Что подумает про меня Обручев?» – возникла в его мозгу досадная, до слез обидная мысль – мысль о том, что он не справился; обещал, клялся, а сам не справился…