Земля, омытая кровью

Теперь нам предстояло выдержать два огня: непрекращавшийся вражеский обстрел из всех видов оружия и неумолимый лесной пожар. Последний был страшнее пушек и минометов. Языки пламени подступали к нашим позициям, горький дым душил и разъедал глаза.

Враг возобновил свои атаки. Фашистские автоматчики с наглыми выкриками шли на приступ. На их стороне теперь были все преимущества. Ветер относил дым на нас. И они шагали уверенно, предвкушая, видимо, реванш.

В тот навсегда запомнившийся день я переходил, прыгая через огонь, протирая слезящиеся глаза, из подразделения в подразделение, помогал, чем мог, командирам, обращался к бойцам с ободряющим словом и видел, что стойкость их непоколебима. Не было ни уныния, ни страха, лишь вскипала жгучая ненависть, росла яростная решимость устоять перед смертельной угрозой, победить.

Превосходный пример показал старшина 2–й статьи Владимир Зроховский. Пока рота отбивала фашистов, двигавшихся в психическую атаку, он с группой бойцов прорвался слева сквозь пламя лесного пожара во фланг атакующим и внезапным налетом привел их в полное замешательство. Враг побежал назад. Зроховский с товарищами захватил вражескую минометную батарею.

На моих глазах отбивали атаку за атакой бойцы 16–го батальона. Отбросив врага, они принимались тушить бушующий вокруг лесной пожар. Глушили огонь плащ — палатками, бушлатами и шинелями, разбрасывали тлеющие листья и засыпали их пригоршнями песка, рыли канавы, чтобы остановить огонь. Едва рассеивался дым, бойцы снова по — хозяйски занимали свои позиции.

Вот на холме, поросшем кустарником и молодым сосняком, заняли позицию пулеметчики Царев, Белов и Быков. Задыхаясь от дыма, то и дело протирая воспаленные глаза, они приникли к «максиму» и автоматам и, как только сквозь серую пелену прояснялись силуэты гитлеровцев, открывали дружный, прицельный и меткий огонь. У гитлеровцев, видимо, создавалось впечатление, что перед ними целое подразделение. Девять фашистских атак отбила эта тройка. Когда вражеские пули сразили Царева и Быкова, Белов один продолжал удерживать позицию и вести огонь по наседающему врагу. Но и его вдруг ранило. Умолк пулемет на холме. Прибежавшая сюда медсестра Фаина Трубина увидела Белова лежащим за пулеметом без сознания. Правая рука в крови, левая сжимает гранату. Фаина быстро сделала Белову перевязку и сама легла за пулемет. Приближавшихся немцев девушка косила очередями, и заставила их залечь. Подоспевшая группа наших автоматчиков воспользовалась этим и двинулась в контратаку.

Я следил за ходом боя с наблюдательного пункта командира роты П. К. Яброва. В разгар боя в роту пришел закопченный, измазанный сажей секретарь комсомольского бюро батальона Григорий Гутник. Он развеселил бойцов какой — то шуткой. Воины приободрились, усилили огонь. Гутник разглядел поблизости овражек, ведущий в сторону противника. Вместе с заместителем политрука Бабаковым и четырьмя краснофлотцами комсомольский вожак прополз овражком вперед и укрылся под крутым берегом старого водоема. Отсюда отважная шестерка внезапно открыла по атакующим фашистам огонь из автоматов и пулемета. Те прекратили атаку, залегли. Вскоре две группы гитлеровцев осадили засевших в овраге моряков, но они отбивались, не подпуская врага близко, тем самым отвлекали его и мешали фашистам атаковать основную позицию роты.

Охваченную огнем гору сотрясали взрывы, оглашала неумолчная стрельба. Миновало обеденное время. Бойцы не замечали ни усталости, ни голода, хотели только пить и просили патронов, гранат. Боезапас и свежая вода — вот что в этом аду больше всего нужно было воинам. И в каждом подразделении были свои «заготовители». Краснофлотец Панченко весь день неустанно сновал к подножию горы и обратно, вверх. Сквозь огонь, дым, фонтаны разрывов он тащил к позициям патроны, гранаты, студеную ключевую воду. Когда Панченко ранило, его заменил краснофлотец Горелов.

Кое — где гитлеровцы вклинились в нашу оборону. На фланге роты лейтенанта Мартынова старшина 1–й статьи Антропов вдруг заметил невдалеке фашистского солдата, торопливо тащившего по ложбине ящик с патронами к своему подразделению, которое прорвалось вперед.

— Куда, гад! — крикнул Антропов и метким выстрелом уложил фашиста.

К ящику с патронами подскочил, пригибаясь, другой гитлеровец. Антропов сразил и его. Но тут услышал свист мины, вздрогнул от удара в руку и оторопел: вражеская мина, скользящим ударом разорвав моряку рукав бушлата, упала на землю рядом и не разорвалась. В тот же момент старшина сквозь дым заметил приближающихся гитлеровцев. Едва отскочив от мины, Антропов с криком «полундра» швырнул в фашистов гранату, другую. И только тогда ушел с опасного места.