Земля осени

На кухне вымыта посуда,
и, подметая пол покуда,
я слышал как внесли сосуд:
благоухающее миро.
А небо было сиро-сиро.
Мария – слышалось – зовут.
Она у ног Его сидела,
ловила слово и глядела,
и миро в волосах ее.

Провалы быта. Бытие.
Душа готова, как Мария.
Ах, эти помыслы благие.
Но я, как Марфа. Боже мой!
Не завлеки меня гордыня.
Не упрекну. И сам отныне
не в суете, но с суетой.

«Путь, который выбрал, —
совершился», —
так сказал – и в яму провалился:
в темную, пуховую кровать.

В тупике, в заторе молишь Бога:

«Помоги!» И вот тебе – дорога,
глина, грязь, но надобно шагать
напрямки в какие-то канавы
под какой-то близкий и лукавый
смех.

Давно уже страсти промчались
                                          мордасти:
старушка к трамваю с клюкой
                                          от напасти
к трамваю и сумочка полная – сеть,
продукты, и пуговки, пуговки – медь
в кармане пришпиленном. Вос-
поминанья.
Заполненный шкаф. Пыль мирозданья,
трясение чашек, шорох речей.
Отверзи ми двери
                   связкой ключей.
Тело согбенное, но горяча
ярово воску в небе свеча.

Пере-вопля перевода
много всякого народа
пробегает в уходящем
и совсем не настоящем
бритва ровненько прошла
и осталась буква «А»
где-то за.
Просто «Я»
со знаком вопроса.

Back in the USSR

Старухи в очереди жмутся,
столовая дрожит как блюдце,
к подносу тыркает поднос.

Пролился суп, но стол достойно.

Я примостился, мне довольно —
от пота, запахов зарос.

Но лето – резвая комета,

глядит как лозунг с того света,
сопит и крутится всерьез.

Я выбираюсь своевольно

к троллейбусу и – пшел! – спокойно
по шару-шарику вразнос
лечу как блюдце, как поднос.

В берете синем у крыльца
стоит товарищ без лица
и шепчет громко: «Подлецы!»

Уснула очередь за ним.

А два могучих продавца

в ответ кивают без конца
и повторяют: «Подлецы!»

И выпускают дым.

Душистый дым от сигарет.

Товарищ – да, товарищ – нет.

«В храм намедни детей носили». —
«Скользко, поди?» – «Потихонечку
                                                          шли.
Младшего, надо давно, причастили,
с старшим водицы святой испили,
просфорку съели, к кресту подошли».

«Ох, хорошо! Лишь бы в школе

                                                   не знали».
«Знают, вот горе, позавчера
отца к начальству-то вызывали,
говорили, вишь, объясняли,
а то, мол, с работы уйти пора.

И учительница, ах, я не знаю…

детей поставила, давай ругать,
о ин-кви-зиции… не понимаю…
до трех часов ведь… Бог с ней,
                                                   какая…»
«Ну что ты, что ты, мать!

Все ничего! Господь спасёт,

Пресвятая Дева покровом покроет,
святой Пантелиимон исцеление
                                                     принесёт».

Утро плотное, утро совсем
цып-цып-цып – прибегут – им мало
каша манная
духота
наступает
и растет.
Подберу слова:
«плоть» и «смерть»
наколю дрова
на крылечке присяду
«Мда, —
сосед —
то да сё —
в коммунию
(палец вниз)
собираюсь.