Земля русская

Мелиораторы несколько наособицу стоят. Они работают на окраинных землях, там же, в вагончиках, и живут или ездят в город автобусом. Их работу первыми оценивают трактористы и комбайнеры. В прошлом году ПМК сдала колхозу 90 гектаров дренированных земель. Колхоз засеял их овсом. Мы с Голубевым поехали посмотреть, как убирают комбайны. С утра на поле пришли три комбайна и три автомобиля и все разом сели. Пришлось срочно послать гусеничник — вытаскивать из грязи. Это называется осушили! А урожай? Не более 10 центнеров. Нынче ПМК сдаст еще 600 гектаров, в каждый из которых «зарыта» тысяча рублей. Дорогая, очень дорогая земля! Но для того чтобы она давала достойный вложения урожай, сюда надо валить и валить навоза. Голубев разводит руками: как это сделать? В проект заложили всего лишь 15 тонн органики на гектар, больше, говорят, нельзя, и так слишком дорого обходится ваша земля. Записать в проект — очень важно, у колхоза будет право потребовать от подрядчика «выполнить цифру». А если не записано — рассчитывай на свои силы. Своих нет. 35 колхозных трактористов едва управляются с пахотой да с севом. Вся надежда на «Сельхозтехнику».

Мощная фирма «Сельхозтехника». Чего только в ней нет! Что только не обязана она выполнять в колхозе! Вот организовали станцию технического обслуживания, взяли на свою заботу тракторный парк колхоза. Механик Николай Горюнов от радости на седьмом небе был, как же, в договоре записано: станция обязуется доставлять любую запчасть в течение 24 часов. То, что и надо! Доставляют?

— Шиш возьми, — негодует Горюнов. — Сами не едут и запчастей не везут. А я ежемесячно 520 рублей им плачу. Надоело, взбунтовался. Подал через юриста претензию, тот дал делу ход. Поехали мы с председателем к управляющему отделением «Сельхозтехники», говорим ему: вот так, верни деньги и не надо нам такого обслуживания. Управляющий вежливо улыбается: верну, мужики, все верну, договор расторгну, но — забудьте к нам дорогу. Почесали мы в затылках, подумали и рукой махнули: где наше не пропадало, а с такими знаем, как отношения портить, научены, не даст — и пляши на поле камаринского вместо того, чтобы сеять.

Что же, в сущности, получается? Нету разницы между какой-нибудь артелью шабашников и мощной фирмой «Сельхозтехника»: обе пользуются безвыходным положением колхоза. Назрела, остро назрела необходимость прямой зависимости обслуживающих подразделений от урожайной силы земли. В свое время МТС ликвидировали, ссылаясь, что не может быть двух хозяев на земле. Сейчас не два, а целый десяток, и ни один не зависит от хлеба. Ликвидировать их, как МТС, невозможно, а вот объединить можно. Сделать всех хозяев равноправными и равноответственными.

С наступлением сенокоса в деревне появляется самый многочисленный «приезжий» — шефы. Пожалуй, следовало бы уже называть их как-то иначе, например «опекуны», ибо все шефство свелось к одному — послать рабочую силу. Завод автотракторного электрооборудования опекает восемь колхозов и совхозов, он постоянно в течение года держит в хозяйствах 400 человек. На заводе они лишь исправно расписываются в ведомостях на зарплату. В сущности, пришли мы к такому положению, когда город, точнее промышленность, расплачивается рублем за то, что без меры переманила рабочую силу из деревни. Только в этом положении есть одно весьма щекотливое обстоятельство: деньги-то идут не в том направлении — в карман тех, кого и заводским рабочим не назовешь, ибо он там только числится, и к колхозникам не отнесешь, ибо там он работает, но не числится.

В сенокос и в уборочную город Ржев ежедневно вывозит на поля более 2 тысяч рабочих, как раз столько, сколько числится сейчас трудоспособных в районе. Один к одному! С оплатой та же картина: и там и тут. На выработку шефов редко где смотрят (ее не всегда сразу и учтешь), платят по трёшке на нос, которую мужская половина тут же и оставляет — в магазине.

Домой довольным этот кочующий народ едет: каждый везет с собой мешок картошки. Как дань. Я был свидетелем десятков случаев, когда без спроса и стеснения насыпают с бурта в мешки, грузят в машину и увозят. Просто вот так взяли и увезли, как грибы или ягоды из лесу. Но самое непонятное и пугающее то, что никто их не останавливает, никто не возражает, не стыдит. Земледелец безучастен!

Теперь, надеюсь, понятно, сколь наивна была та семья, пожелавшая отдохнуть от городского уюта в глухой деревне, и почему желание это не нашло у местных жителей сочувствия. В новоявленном «барине» деревня усмотрела оскорбление своего достоинства: да за кого же ты, в конце концов, нас принимаешь? Бесцеремонно пользуешься нашими благами да еще хочешь, чтобы мы ублажали твою скучающую душеньку патриархальщиной? Нет уж, уволь.