Земля теней

Напряжение последних месяцев спало, он угодил в шелковую ловушку, расставленную гостеприимным хозяином, и незаметно для себя разговорился, стал рассказывать о себе и своих переживаниях – что делал крайне редко. Генри по большей части был сдержанным и молчаливым человеком, и обычно его трудно было назвать блестящим собеседником. Однако разговорившись, он начинал рассказывать в той простой и ясной манере, которая всегда привлекает слушателей искренностью и полным отсутствием преувеличений. Так и произошло в этот вечер.

Он рассказывал о войнах в Ашанти и Египте; описывал сильнейший ураган у побережья Мадагаскара, когда капитан и старший помощник его корабля были смыты за борт, и он был вынужден взять командование на себя; упоминал множество приключений, которые переживали англичане, в течение последних двадцати лет служившие своей стране во всех уголках земного шара.

Подали кофе и сигареты, однако Эмма не оставила мужчин – у нее не было такой привычки. Гости так редко бывали в Монкс Лодж, что ей и в голову не приходило следовать этой общей традиции. Она сидела очень тихо, лицо ее скрывалось в тени, лишь широко открытые глаза ярко блестели. Слушать Генри было интересно – и все же к интересу примешивалась жалость, потому что она чувствовала, что все его рассказы пронизаны острым сожалением о море, которое он вынужден был оставить. Генри Грейвз говорил так, как говорят старики, вспоминающие свое прошлое: о том, что было ему дороже всего на свете – и к чему он больше не имел никакого отношения.

Очевидно, мистер Левинджер тоже это почувствовал, потому что сказал:

– Очень жаль, Грейвз, что ваша карьера оказалась столь короткой. Чем же вы собираетесь заняться теперь?

– Да, жаль, – кивнул Генри. – Впрочем, такое часто случается. Что до будущего – оно само заявит о себе. У девяноста девяти морских офицеров из сотни будущего нет. Они живут – вернее, существуют впроголодь – на жалкую пенсию в каком-нибудь отдаленном поместье и становятся церковными сторожами… если не поругаются с пастором.

– Я надеюсь, вы добьетесь большего, – сказал мистер Левинджер. – С нетерпением жду, когда вы займете место в нашем сообществе военных отставников, если доживу до этого дня. Вы могли бы принести гораздо больше пользы для флота здесь, нежели на море.

– То же самое мне говорили и в Адмиралтействе, но я ответил тогда, что предпочитаю командовать кораблем. Не то чтобы я был против нового назначения, если оно случится… Но, поскольку оба этих вида карьеры от меня все равно дальше, чем луна, бесполезно о них и говорить.

– Я не вполне согласен с вами. Вы еще будете большим человеком, вот увидите. Что ж, давайте перейдем в гостиную.

И они отправились в гостиную, где Эмма немного пела – не очень сильным, но приятным голосом – а потом, когда она пожелала им спокойной ночи, они ушли в кабинет мистера Левинджера, чтобы выкурить по сигарете и выпить виски с содовой на сон грядущий. Здесь говорил уже мистер Левинджер, а Генри слушал – и ему казалось, что он вряд ли когда-то встречал человека с такими знаниями и таким кругозором, да к тому же умеющего интересно и живо рассуждать на любую тему. Ум мистера Левинджера был острым, знания о жизни и людях – обширны, и он, казалось, знал наизусть все книги, которые стоило прочитать.

Таким образом, первый вечер в Монкс Лодж прошел необыкновенно приятно – таковы были и все последующие дни. После завтрака они с мистером Левинджером брали ружья и отправлялись верхом на пони охотиться на куропаток и кроликов, которых поднимал для них старик-егерь – впрочем, нога Генри еще давала о себе знать, и охота не длилась долго.

Потом мистер Левинджер организовал небольшую экспедицию к древней церкви и к месту археологических раскопок, куда они отправились вместе с Эммой, потратив на это целый сентябрьский день, ясный и жаркий. В хорошую погоду они сидели на пляже под скалой, лениво болтая обо всем на свете; если шел дождь, они искали убежища в кабинете мистера Левинджера, где изучали коллекции монет, древнего оружия и других диковин. Потом наступал час обеда, а на смену ему приходил очередной восхитительный и мирный вечер.

Пробыв в Монкс Лодж неделю, Генри почувствовал себя другим человеком; если бы кто-нибудь сказал ему до этого визита, что он так прекрасно проведет время – он бы не поверил. Видел он и то, что мистер Левинджер и его дочь искренне рады его присутствию. Сначала Эмма была немного холодна и держалась отчужденно, но постепенно это прошло, и Генри чувствовал, как она с каждым днем становится все дружелюбнее и мягче.