Земля Тиан

— Едем дальше, — сказал Тенишевский, останавливаясь перед Павлом Александровичем, — во что бы то ни стало надо ехать дальше!

Дорогов поднял брови удивленно.

— Дальше?.. А кто же даст деньги? А инструменты? Вуд ведь наши отбирает.

Валериан Платонович засунул руки в карманы и стал перед Дороговым в вызывающей позе, как будто он разговаривал с Вудом.

— Кто отдаст ему эти инструменты? В суд?! На здоровье! Иск он может вчинить только гражданский, за нарушение контракта, и то — в Шанхае. Пусть ждет, пока я туда вернусь. А на инструменты нет подписанной мною описи. Он посылает меня торговать ножичками, так я ему вместо инструментов сдам дюжину бритвенных приборов! И то пусть спасибо скажет… Тут сэр Хеддльс-бюри тоже промахнулся. Не ждал, что мы и без него поедем.

— На какие средства? — спросил Дорогов. — Кто даст?

— Я, — сказал Тенишевский решительно. — Завтра переведу сюда все мои сбережения. Не хватит — продам автомобиль, заложу обстановку! Но поджавши хвост в Шанхай не вернусь!

Дорогов покачал головой, выпустил клуб дыма из своей трубки и внимательно посмотрел сквозь этот дым на Тенишевского.

— Подумай, Валериан, не сделай глупости. Ведь ни с чем останешься. А если экспедиция будет неудачна? Не вернуться ли в Шанхай поискать нового капиталиста?

— Ни за что!! — вскричал Тенишевский. — Денег доехать хватит…

Он громко рассмеялся.

— Машину нам англичане туда доставят! Едем, Павел!! Едем смело!.. С артистками!! Пусть Хеддльсбюри нас тогда ловит. И в голову не придет ему.

— Да ты совсем взбесился! — воскликнул Дорогов.

Валериан Платонович не желал его слушать.

— Коля сказал им, что мы музыканты, — стремительно заговорил он. — Так музыкантами мы и поедем. Этому Кацу, или как его, деньги на бочку, сколько ему по контракту следует, и дело в шляпе. Я — пианист, ты — скрипач. Коля нам документы устроить обещал. Чего тебе еще надо? Только быстро и тайно. Они через два дня едут.

— Ты печешь проекты, как блины, — сказал Дорогов. — И что-то уж очень непоследовательно. Два часа тому назад ты подозревал этих артисток в том, что они — агенты Хеддльсбюри.

Валериан Платонович снова заходил по комнате.

— Ерунда! Какие там агенты? Таким агентам никто не поручит даже лист бумаги пополам разорвать. Вот разве Елена Зубова… Что ты скажешь о ней? — спросил он вдруг.

— Вряд ли. Да и зачем Хеддльсбюри здесь агенты? Хватит Вуда, — ответил Павел Александрович.

— Ну хорошо, пускай, — сказал Тенишевский, — надо решать практически. Импресарио их тоже захочет «компенсации». А главное, остается китаец, который всему делу голова.

— Его вряд ли купишь, — заметил Дорогов, — ему музыканты нужны, а мы с тобою профессионалы-то получимся довольно дрянные. Весь балет ему испортим.

Тенишевский задумался.

— Ничего и это, — сказал он решительно, — кривая вывезет. На наше счастье, самого хозяина здесь сейчас нет. Пока он отсутствует, надо все и устроить. Кого-то он за себя оставил здесь. Так вот этому «кому-то» придется заплатить… Вопрос в том, сколько запросит. Конечно, расход будет в общей сложности немалый, зато — бесплатный проезд и, главное, полная гарантия того, что доедем без всяких хлопот до самого Гуй-Чжоу.

Дорогов невольно улыбнулся.

— Ты, Валериан, настоящий Паспарту! В игольное ушко пролезешь.

II

В номере гостиницы было душно. Хотя огромные окна стояли настежь, а дверь прикрывала только легкая парусиновая занавеска, горячий воздух был неподвижен. Улица дышала в черные провалы окон жаром раскалившихся за день камней и асфальта.

Елена включила электрический «фэн», отбросила с кровати москитник и прилегла. От яростно загудевшего пропеллера поплыли по комнате волны теплого воздуха, в которых беспомощно закружились увлекаемые ими комары.

Вечер, проведенный в «Метрополе», оставил противоречивое впечатление. Зачем эти люди так добивались, чтобы она и девушки пошли с ними ужинать? С их стороны не было сделано ни малейшей попытки к «ухаживанию». Дорогов совсем не походил на легкомысленного жуира, ищущего от скуки мимолетной интрижки. Он внимательно расспрашивал про цель поездки, про Гуй Чжоу. Елена заметила, что и Тенишевский все время заводил с Марусей и Тасей такие же речи. Что это значит?

Она гнала от себя неясные подозрения.

«В конце концов, каждый заинтересовался бы…» В самом деле — куда их везут? Она сама почти ничего не знала о Гуй-Чжоу…

Кто то осторожно подергал за край дверной занавески.

— Можно?..

— Да, — отозвалась Елена, — войдите.

Вошла Маруся в длинном шелковом халатике, в туфлях на босую ногу.

— Елена Николаевна, — сказала она смущенно, — можно у вас посидеть?

— Садитесь, Маруся. Что же это вы не спите? Третий час.

Маруся сбросила туфли и уселась на кровать, поджав ноги.

— Не спится, Елена Николаевна. Тоскливо как-то вдруг стало на душе… — сказала Маруся. — Почему-то маму вспомнила и брата…

Она заметно стеснялась и говорила опустив глаза.

— Ваши родные живы? — участливо спросила Елена.

— Отец умер, — ответила Маруся, — убит в крушении на КВЖД. А мама жива, в Харбине…

Они помолчали.