Земля Тиан

— Кранц вспомнил о нем в связи с вашим разговором, — заговорил он как будто в раздумье. — Зайковский — это человек, с которым много лет тому назад сам Кранц проектировал разработку платины где-то в глуби Китая. Кажется, в Гуй-Чжоу, насколько я понял. Но дело их дальше проектов не пошло. Быть может, это тоже один из миражей, которыми полна его голова?

Елена боялась заговорить, чтобы не выдать своего волнения. В этот миг от просто сказанных слов монаха перед ней раскрылась истинная суть поездки Дорогова и его друга. Они едут за платиной! Зайковский руководит ими издали. Теперь он предупреждает их об опасности и опасность эта исходит, очевидно, от людей, которые хотят помешать!

Эти мысли промелькнули в мозгу Елены в несколько секунд. Монах, не глядя на нее, продолжал свою речь.

— …Но дело не в Зайковском, m-lle Helene… Вы говорили Кранцу, что труппу везет некий Лю. Этот Лю прекрасно известен Кранцу. Он связывает его и, главное, его родственников с каким-то «Голубым драконом»! Кранц прямо сказал мне: «Лю — это «Голубой Дракон»». Что это? Шайка, общество, секта? Кранц не объяснил ничего и я не мог добиться от него по этому поводу ни слова. M-lle Helene, нельзя пропускать таких слов мимо ушей! Пусть Кранц полусумасшедший, больной старик, но он — знаток этих дебрей. Его намек — ценнее целой статьи профана… Да, m-lle Helene, по совести, я должен повторить вам мой совет: поезжайте в Ханькоу и обращайтесь к властям. В этом нуждаются те, кто поехал с Лю дальше. Я еду в Гуй-Чжоу. Приложу все усилия, чтобы догнать ваших спутников и предупредить или даже вернуть их.

Слова монаха повергли Елену в смятение. Все, что он советовал, было правильно и необходимо. Но как могла она возвращаться, терять время, чтобы отвратить эту новую, неведомую опасность, пренебрегая другой, не менее серьезной бедой, которая обрушится на головы Дорогова и Тенишевского из-за того, что поручение Зайковского не дошло до них. Доверить это поручение ему? Но этого она не могла сделать. Ведь Кранц говорил ей о Зайковском, он также может сопоставить все, как это сделала она, и тогда он догадается, зачем едут эти люди в Гуй Чжоу… Она не имеет права доверять такую тайну первому встречному, пусть даже монаху…

Елена молчала, не в силах справиться с этими охватившими ее сомнениями.

Монах встал.

— Пойдемте, m-lle Helene, — проговорил он участливо, — вам надо отдохнуть и успокоиться. На моем сампане вы найдете обед и отдых. Потом мы обсудим еще, как помочь вам и вашим друзьям. И я уверен, что с Божьей помощью выход будет найден.

И, видя, что она от усталости и волнения едва стоит на ногах, монах переложил четки в левую руку и бережно поддержал Елену.

Часть третья СОКРОВИЩЕ ГУЙ-ЧЖОУ

I

Ослепительное, разъяренное солнце, весь долгий, безоблачный день терзавшее распластанный под ним необозримый Хунань, уходило на покой. Отбрасывая сноп косых лучей, оно медленно тонуло за горизонтом в золоте реки и силуэты дальних парусов, еле видные в плещущем сиянии, то исчезали в этом огненном потоке, то возникали в нем снова. На востоке из-за изумрудных холмов, цепью уходивших вдаль, всплывала луна. Бронзовая, огромная, торжествующая…

Дорогов стоял, опершись о шаткие перила узенькой палубы, и безучастно смотрел на воду, на ярко-оранжевые пятна земли, на огненный диск луны и кудрявую зелень холмов. Сочные, густые краски изнемогающей от щедрости природы давно примелькались.

Мысли Павла Александровича были тусклы и медленны. Казалось, июльское солнце, неделю за неделей свирепо пропекавшее его пробковый шлем, покрывшее коричневым, желтоватым загаром его лицо, руки и плечи, иссушило и мозг. Не хотелось думать, напрягать обессиленную фантазию, направлять нить ассоциаций. Дни тянулись ужасающе однообразно. После неожиданной перемены маршрута, когда катер вдруг повернул назад по Сиан Киану, никаких происшествий на нем не было. Лю спешил наверстать упущенное время и «Тун Лун Хва» шел без остановок. Небольшое наводнение догнало их и пронесло мимо Сиан Тана. Ночью они миновали Чан Ша и уже на следующее утро вошли в озеро мимо полузалитого наводнением, грязного и маленького Иен Дяна. Вскоре и живописный простор Тун Тина[36] с цепью нарядных прибрежных островков остался позади. Длинноногие цапли еще некоторое время маячили на обнесенных плотинами берегах, потом они исчезли. Катер вошел в быстрый, прозрачный Юань.