Земля в иллюминаторе (СИ)

— Но кто же тогда такие Аджелика Рахна и откуда явилось то золотое семя, из которого они вышли? — спросил Тави. — И как из этого семени рождались другие вещи?

— Ну, если идти по легенде, то они из космоса. Не случайно религия Образа — это космическая религия. В этом фрагменте тоже говорится не о веках и странах, а о мирах и эонах. Совсем другой масштаб. И золотое семя, если идти по легенде, происходит от самого сияющего первоисточника жизни.

— Но ведь тогда получается, что золотое семя само по себе космический корабль!

Это очевидное умозаключение одинаково поразило и Хинту и Ивару.

— Это ковчег, — сказал Тави. — Зачем им строить ковчег, если они сами на нем прибыли?

— Да, так бывает, — признал Ивара. — Бывает, что миф выворачивает все наизнанку.

— Поэтому никто и не может найти эту огромную чудо-машину, способную преодолевать притяжение Земли! Что, если ковчег вовсе не был огромным? Что, если он совсем маленький, как семечко реального растения? Такой маленький, что может уместиться на ладони. Вдруг он рос, как настоящее дерево, если семечко прилетело, упало и проросло? А уже из дерева рождались все эти вещи.

Ивара вздохнул, покачал головой.

— Я очень рад, что твой блестящий ум подкидывает нам такие варианты, но все же я с трудом могу себе представить, чтобы технические устройства росли, подобно настоящей жизни. К тому же, это не сходится с утверждением, что Аджелика Рахна прибывают в мир оснащенными. Что-то здесь не так; чего-то еще не хватает.

Еще около часа они увлеченно спорили и предлагали друг другу разные, все более безумные идеи, а километры пути незаметно ложились им под ноги и оставались позади.

_____

Когда дорога взобралась на вершину очередного холма, их взглядам открылась небольшая овальная долина, напоминающая по форме древний, изглаженный временем кратер, разлинованная фратовыми полями, которые словно боролись с рельефом: здесь и там их ровный узор нарушался, ломался, огибая валуны, пристраиваясь к скальным отрогам. На дне долины образовалось маленькое озеро, по его мертвым черным водам плыл кислотно-желтый пух опавших фратовых спор. А на дальнем берегу стоял самый большой частный дом, который можно было увидеть во всей юрисдикции Шарту — особняк Джифоев.

Центральное здание усадебного комплекса состояло из множества крупных блоков и имело два крыла — северное и южное. Из стен выступали прозрачные обходные галереи, фасад кичливо сверкал дорогим золотистым покрытием с узорами из черных и серебряных вставок. У северного крыла сгрудились хозяйственные постройки и отдельные жилые домики, принадлежащие, очевидно, прислуге или опальным членам семьи. С южным крылом срастался большой ангар, по форме напоминающий половинку гигантской, продольно разрезанной бочки, его полуцилиндрическая крыша отливала в лучах солнца стальным блеском. Грузовые шлюзы ангара были рассчитаны на то, чтобы в них могла проехать крупная техника, однако сейчас он использовался не в качестве гаража, а как павильон для отдыха паломников — над входом, бледная в лучах яркого солнца, мерцала приветственная голограмма.

Они невольно сбавили шаг.

— Как время-то летит, — сказал Ивара. — Я думал, мы еще долго будем сюда идти. А мы, выходит, за разговором уже отшагали более половины пути. Это ведь владения Джифоя?

— Да. — Хинта ждал какой-то реплики от Тави, но тот не проронил ни слова. Их прежняя беседа оборвалась, и они молча спускались вплоть до самого центра долины. Только там, на берегу озера, Тави нарушил тишину.

— Можем мы здесь остановиться?

— Чего ты хочешь? — спросил Ивара.

— Подумать. Посмотреть. Сам еще не понял. Но я точно не хочу просто войти в дом Джифоя. Мне нужна пауза.

Берег водоема был усыпан крупными валунами и кучами щебня — похоже, фермеры прежних времен стаскивали камни сюда, чтобы расчистить ровные площади для полей. Тави по галечной осыпи взобрался на вершину одного из крупных валунов, Хинта, после некоторых колебаний, полез следом. Они остановились на вершине глыбы, в трех метрах над поверхностью воды. Черная гладь озера была словно зеркало — ровное, четкое, лишенное дрожи; в нем лежало отражение золоченного фасада особняка, его темная перевернутая копия. Тави нашел мелкий камень, с навесом бросил его в направлении центра озера. По встревоженной глади разбежались концентрические круги.

— Как ты? — спросил Хинта.

— Похоже на то, что я в странном настроении?

— Не знаю, на что это похоже. Но из всего, что я знаю, я могу предположить, что ты сейчас мог бы впасть в странное настроение. Это дом, в котором решила жить твоя мать.