Земля Жар-птицы. Краса былой России

Неукротимого Дягилева это не остановило. Он сумел арендовать Theatre du Chatelet[77], запущенное здание, где ставили мелодрамы. Всегда придавая огромное значение обстановке, в которой проходят представления его антрепризы, Дягилев за короткие две недели, остававшиеся до премьеры, с колоссальной энергией взялся за переоборудование театра. Убрали несколько рядов кресел в партере, чтобы высвободить место для большого оркестра; стены обили красной тканью, устлали пол коврами, вход в театр украсили множеством цветов и растениями в кадках. Сцена была расширена, ее освещение переоборудовано. Танцоры долгими часами репетировали то в помещениях под самой крышей («здесь только змей разводить» — говорила Карсавина), то на сцене среди плотников, с грохотом передвигавших декорации. Шум стоял такой, что танцовщики с трудом могли расслышать аккомпанемент на рояле. Фокин кричал до хрипоты, в отчаянии рвал на себе волосы и с каждым днем худел. Невозмутимый Бакст, стоя на коленях, расписывал декорации прямо на сцене. На традиционные занятия танцовщиков у станка времени не было, и они разминались на сцене, держась за спинку стула или какую-либо деталь декорации. Не делалось и специальных перерывов для обеда: Дягилев отправлял кого-либо в соседний ресторан Ларю (владелец которого когда-то был поваром у царя), за блинами с икрой, жареным мясом, паштетом и салатами, и все это подавалось на серебряных тарелках и расставлялось прямо на ящиках.

Программа сезона была разработана парижским «enfant terrible»[78] Жаном Кокто, поэтом и художником со скандальной славой. Валентин Серов создал афишу — рисунок углем и мелом на голубовато-серой бумаге, изображавший Анну Павлову в длинном романтическом платье (в этом одеянии, выполненном по эскизу Александра Бенуа, она танцевала в балете «Сильфиды»). Эта афиша, расклеенная по всему Парижу, стала эмблемой Русских балетов.

Дягилев и его парижский импресарио Габриэль Астрюк собрали на открытии сезона все сливки парижского общества; присутствовали и влиятельные аристократы, и члены французского правительства, были приглашены выдающиеся писатели и художники: скульптор Огюст Роден, композиторы Сен-Санс, Равель и Лало, кутюрье Паке и Карон, Сесиль Сорель, знаменитая актриса Комеди Франсез, и эстрадная певица Ивет Жильбер, артисты балета оперного театра и американская танцовщица Айседора Дункан. Астрюк подал гениальную идею — разослать пятьдесят два пригласительных билета самым прелестным молодым актрисам и балеринам Парижа и усадить их всех в первом ряду балкона, чередуя блондинок и брюнеток. Это собрание красоток вызвало такой ажиотаж, что одна из парижских газет посвятила этой находке импрессарио статью на первой полосе, назвав ее «корзиной цветов» Астрюка (по-французски — la corbeille). С тех пор словом la corbeille парижские театралы стали называть первый ряд балкона.

19 мая 1909 года стало великим днем в истории балета и всего русского искусства. В этот вечер Россия ярко продемонстрировала всему западному миру свое новое представление о красоте. Поднялся занавес, и начался спектакль «Павильон Армиды» в постановке Мариинского театра, задуманной Бенуа как прославление Франции восемнадцатого века. Александр Бенуа, проживший два года в Версале, гордился тем, что может показать аристократический стиль даже лучше самих французов. Для парижской постановки он создал совершенно новые костюмы. На сцене, оформленной в нежных розовых, зеленоватых и голубых тонах, появлялся Нижинский в одеянии придворного танцора восемнадцатого столетия. Его белый костюм с желтой и серебряной отделкой был украшен шелковыми фестонами, кружевными гофрированными манжетами и хвостиками горностаев; на голове — шелковый тюрбан, а высокий воротник усыпан драгоценными камнями. В завершение эффектного pas de trois[79] Нижинский выполнил серию невероятных воздушных прыжков и, воодушевленный аплодисментами публики, неожиданно решил в очередном прыжке покинуть сцену. Казалось, он оторвался от земли и полетел: Нижинский резко взмыл в воздух и скрылся за кулисами; никто не видел, как он вновь коснулся земли. Этот невероятный прыжок произвел эффект электрического разряда. Потрясенная публика разразилась шквалом аплодисментов.