Землянка для дракона

А сомнений в том, что серьёзность травм октианца превзойдет всё, с чем он сталкивался ранее, у Тхорна не было. Он вообще не был уверен в том, что лечить такого человека этично. Может ли это вообще считаться лечением, или будет просто бессмысленным причинением боли с непредсказуемыми последствиями? Он бы поставил всё свое имущество на то, что октианец по итогам окажется под вечным наблюдением психиатров и будет зависим от постоянной медикаментозной поддержки. Так не лучше ли сразу прописать ему таблетки?

Только вера в то, что Сезар не издевается над людьми просто так, даже над упырями, вроде октианца, давала Тхорну надежду на благополучный исход. Только вот вероятность крайне мала, и полностью зависит от того, как он справится. А он впервые в жизни не мог поверить в то, что справится. Почему-то не мог — и всё.

Глава 10

Ариадна.

Спустя несколько дней она поняла, что удивительно быстро привыкла к своему новому статусу, к постоянным выходам на публику с Эльтесеином, к неспешным разговорам поздними вечерами, к мельтешению огромного числа людей вокруг них — её помощниц, его помощников, её учителей и его советников, журналистов, работников Сезариата. Все постоянно от них чего-то хотели, но это почти не раздражало. Мысль о том, что Сезар каждый день уделяет ей немало времени, несмотря ни на что, поддерживала её так, как она и не ожидала.

И стоило признать, что она всё-таки привыкла к нему… и нашла в себе море энергии на учёбу, занятия телепатией, в том числе с женихом, на знакомства с десятками людей, на общение с ними, на освоение дурацкого этикета. Эльтесеин тактично подсказывал ей, когда она забывала выпрямить спину или позволяла себе неуместные в горианском светском общении улыбки, или когда не знала, как ответить кому-то. Они много разговаривали, но теперь ей хотелось большего.

Но ее жених по-прежнему не открывал своих секретов, отказывался снимать блок с её воспоминаний, и больше не пытался целовать её. Как будто потерял интерес и просто ждал окончания помолвки. А у неё только-только. А ей только-только стало интересно. А она только-только начала думать, что может… что-то и получится. И от нее, тем временем, требовалось все больше. И за чередой новых дел и обязанностей не хватало времени все хорошенько обдумать.

— Эльте, со мной сегодня говорила жена советника Эс-Фарфе, — начала Ариадна за ужином.

Эльтесеин поднял глаза, и она ощутила сканирующее проникновение.

— Ты мог бы дослушать вместо того, чтобы читать мои мысли!

— Но так быстрее. Так почему ты отказалась войти в общество помощи больным детям?

Ариадна воззрилась на жениха с немым возмущением, в тот момент не зная, что её больше раздражает: беспардонное чтение её мыслей или непонимание элементарных вещей.

— И что же такого элементарного я не понимаю? — осведомился Эльтесеин, демонстративно отводя глаза в сторону.

— Они пригласили меня, потому что я твоя невеста. Какой смысл начинать работу, если я не знаю, что будет через месяц?

— Боишься перетрудиться? — насмешливо спросил Эльтесеин, но почти сразу, в ответ на прилив бессильной ярости в её эмоциях, добавил другим тоном, — Тебя беспокоит неизвестность?

Ариадна стиснула зубы. Её ноздри сами собой расширились. Это было слишком, ведь она не готова ни к каким признаниям. Начинать разговор не стоило, дошло до неё с опозданием. Теперь придётся признать, что её беспокоят его планы. И что ей уже не хочется расторгать помолвку, а про его желания ей ничего неизвестно. Что, если он уже решил, что она не достойна?

— Я привыкла к тебе, — еле слышно выдавила она, борясь с комком слёз в горле. — Я не хотела бы привлекать больше, если… если…

— Я испытываю те же чувства, — медленно сказал он, и поднялся из-за стола, обходя его. Ариадна молча задыхалась, все еще не поднимая глаз, но когда его слова дошли до ее сознания, он постепенно подняла лицо:

— Это правда?

— Да. И я знаю, что это нормально, испытывать такие чувства во время помолвки. Я сканировал сотни и сотни людей, и почти все они переживали нечто похожее. И ещё я знаю, что большая часть помолвок на Горре заканчивается слиянием. Но иногда бывают и неудачные. И даже мне неизвестно будущее.

— Обними меня, — попросила Ариадна. Всё это время она не могла даже подумать, чтобы попросить о таком, хотя ей хотелось не раз, но теперь вдруг стало плевать на гордость.

— Наконец-то, — с улыбкой сказал Эльтесеин, и мгновенно поднял её на руки, крепко и очень нежно сжимая в объятиях.

— Можно спросить?

— Да.

— Про поцелуи.

— Хочешь целоваться?

Его взгляд был таким довольным и хитрым, что Ариадна рассмеялась:

— Нет! То есть да, но… — поправилась она, когда Эльтесеин иронично поднял бровь в ответ на очевидную ложь и послал ей телепатический смех, — чёрт, ты меня смущаешь, я не об этом хотела спросить!

— Разумеется. Ты хотела спросить, не соврал ли я, что ни с кем не целовался?

— Ненавижу, — прошипела она. — Ненавижу, когда читаешь мысли!

— Я бы предпочёл, чтобы ты не думала во время поцелуев. И я не лгал тебе.

— Но… как…