Земное притяжение любви. Сборник

– Эх, разучился, сынок,– сокрушенно покачал головой старый Скобцев, – Так ты мне косу собьешь. Пошли, мать нас заждалась.

Михаил все еще старался подчинить себе непослушную косу.

– Завтра-то день будет, – похлопал его по плечу Иван Андреевич. – Признайся, непривычно после чертежей, да циркулей держать в руках крестьянский инструмент?

– Ничего, отец, одолею.

– Это хорошо, что у тебя есть хватка. Было бы желание, а умение придет в работе, – отец захватил в охапку скошенную траву. – Гостинец коровушке Красуле.

В село возвращались вместе. Закат догорал где-то на краю земли. Из уютных под зеленой сенью деревьев дворов плыла музыка, лаяли собаки и перекликались петухи.

Михаил, молча слушая отца, вспоминал о детстве. Улица была пустынной. Вот пригорюнился старый колодец. Помнит Михаил, как подростком гонял сюда коров на водопой. Теперь колодцем не пользуются, и он постарел. Темный, омытый дождями сруб подгнил, печально свесил длинную шею журавль. Михаилу показалось, что теперь колодец жалуется каждому прохожему: «Забыли вы меня, забыли». Не одно ведро он утопил в его темной прохладе. Частенько тогда за это озорство перепадало от матери, а отец «кошкой», привязанной к концу веревки, отлавливал ведра со дна колодца.

Из раздумья Михаила вывели чьи-то торопливые шаги. Он поднял глаза и в приблизившейся стройной девушке с радостью признал свою бывшую соседку Настю Гуркову. Она, наверное, не узнала Михаила. Но все же, отойдя несколько шагов, оглянулась. Красивый овал и черты лица. Темные волосы были собраны в тугой узел.

– Настя, ты? – окликнул он девушку. Она остановилась. Увидев рядом с незнакомцем Ивана Андреевича, вспомнила:

– Неужели Миша, Михаил?

– Я, – зачем-то поправляя галстук, ответил Скобцев, не сводя с нее глаз. Настя подала ему руку.

– Здравствуй. Рада видеть тебя в нашей Глуховке. Михаил легко сжал Настины пальцы, почувствовав их теплоту. Она, немного смутившись, загадочно отвела взгляд в сторону.

– Изменилась ты, повзрослела и похорошела, – с нежностью в голосе произнес он, не торопясь разминуться. Отец уловил пристальный взгляд сына и дернул его за рукав.

– Пошли, – сердито проговорил он.

– Ладно, я тоже пойду, – усмехнулась Настя и простучала каблучками. Подходя к калитке, Иван Андреевич замедлил шаг:

– Ты того, Михаил, не слишком на Настю заглядывайся. Девка она видная, да речи о ней по селу разные ходят. То с одним, то с другим хлопцем ее встречают. Такая, как она, своей красотой любому голову вскружит. Держись от нее подальше. Вот тебе мой отцовский совет.

– Это, отец, наверное, глуховских старух сказки. Злые языки, которые страшнее пистолета, – усмехнулся он. – В городе на такие отношения смотрят проще.

– В селе каждая девка на виду, – рассердился отец. «И то верно, – подумал Михаил. – Давно я не знаю Настю. Много воды утекло с тех пор, когда в одну школу полевой тропинкой ходили. Но она была девчонкой и не привлекала его внимания. А теперь первая красавица на селе. Того и гляди, укатит в город, а там много соблазнов и пороков. Все может случиться».

На Михаила наплыло чувство легкости, и в то же время проникла в сердце грусть об уходящем, дорогом. Что привело его в село? Отчий ли дом, память ли о детстве? А может, она, Настя, пробудившая в его душе теплые воспоминания. Он встал на рассвете. Услышал шаги матери, спозаранку хлопотавшей на кухне.

– Ты бы, сынок, еще маленько отдохнул, а я вам с отцом завтрак приготовлю, – увидев Михаила, проговорила Дарья Петровна. – Сегодня ведь воскресенье, можно и поспать. Впрочем, у тебя ведь отпуск. Михаил прошел к отцу в сарай, откуда доносилось тихое мычание Красули. Иван Егорович положил в кормушку охапку сочного разнотравья.

– Пойду я прогуляюсь за село. Ты мне косу дай, – попросил он.

– Решил все же стать заправским косарем, – усмехнулся отец. – Авось, в городе сгодится, газоны стричь.

– Решил, – Михаил взял косу, легонько провел бруском по лезвию.

Наскоро позавтракав, Скобцев пошел за околицу на лужайку с кустарниками. Коса запела, поблескивая в лучах. Разнотравье влажное от росы легко ложилось под лезвием. «Получается, – радовался Михаил. – Не утратил прежних навыков».

Солнце начинало припекать. Позади себя Михаил услышал девичий смех. Резко обернулся. Возле куста дикой смородины, усыпанного мелкими черными ягодами, стоял Настя. Она была в розоватом, что и вчера, платье. Девушка срывала с ветвей ягоды, и они блестели у нее на ладони, словно бусинки.

– Упарился, отдохни,– посочувствовала она.– А то похудеешь и городская жена не признает?

– Какая еще жена? – удивленно приподнял он брови.

– Наверное, есть, – девушка пристально поглядела на– него и добавила. – Если не жена, так невеста или любовница?

Михаил молчаливо вытер пучком сочной травы мокрое лезвие косы. Подошел к Насте.

– Чем ты здесь занимаешься? – спросил он.

– Смородину ем, – быстро ответила она. Михаил улыбнулся, подмечая находчивость девушки – в карман за словом не полезет. Неожиданно смутился и наступила пауза.

– Почему замуж не выходишь? – с лукавинкой поглядел на нее.