Земное время №2 2016

В щербатых улицах и гнутых переулках,
в колодезных дворах и подворотнях гулких,
под вечным запахом дрожжей с хлебозавода,
короче, в мирозданьи городском,
где несуразная полезная природа
в аллеи пышные построена гуськом,
все распределено осмысленно и гладко.
Так велико давление порядка.

Но из картины этой выпадает

несущий зеркало по улице старик.
(Оно колышется, как световой плавник.)
Старик высокий, чинный и прямой.
(Края топорщатся лучистой бахромой.)
Он шествует отдельно от прохожих,
сосредоточен, отрешен и осторожен,
и зеркало наклонно держит у виска,
как будто бы боится расплескать
течение неторопливых отражений.
Движенье зеркала равняется движенью
всей улицы в системе, где старик
подвешен неподвижно, шевелит ногами,
дома и облака полощет в амальгаме
и ненароком запрокидывает их.

От хрящевидных глаз к продавленному рту,

от кадыка и до коричневых залысин
его лицо перетекает, словно ртуть,
от суммы собственных пропорций не завися.
Он превращается то в жабу, то в щегла,
а то и просто – в человеческом обличьи
вдоль парапета семенит по-птичьи
и в мир глядится, будто в зеркала.
Он ищет мальчика со стрижкою короткой,
он ищет юношу с пушистым подбородком,
молодожена, щеголя, солдата,
он ищет всех, кем был когда-то.
В пространстве вместо них – бесцветные зиянья.
В себе уже он не находит узнаванья,
скользит отвесно по шкале пифагорейской
(по 20 лет, по 20 лет, по 20 лет…)
и утыкается в бесплотную поверхность,
где тела нет, и взгляда нет, и только след,
лишенный имени, субстанции, личины,
лишь самому себе является причиной.

И на плече у старика, в зеркальной штольне,

где свет раскидистый, зыбучий, как вода,
пространство прыгает мячом прямоугольным,
об амальгаму переламывая даль.
И скудный лик его бесстрастно стеаринов.
Несущий зеркало по улице старинной,
средь эркеров, кариатид, лепнины,
объятый временем и пляской световой,
ровесник здания с Палладой на фронтоне,
чуть старше фонарей, чуть младше мостовой,
он удаляется и в переулке тонет,
спиною к жизни, к неизвестности лицом.

ЗАЖЕГШИЙ СПИЧКУ