Земное жилище

Лишь синий груз, как раньше, давит плечи,
теперь он — купол ледяной, отвесный.
Хуан, всемирный инвалид, без речи,
я — Безземельный, я и — Безнебесный.

Уроки дерева, женщина и птица

I Колонна в память листьев

Какой урок подсказываешь скалам,
о дерево с опавшими листами?
Ты — высь и корень; сбросив покрывало,
смешалось ты со светом, с небесами.

Пространство ты мильоном уст искало,
твой ворон был соседом с голубями.
Сегодня призрачной ногой ты встало
в краю забвенья, полного червями.

Ты — нищий синевы, король заката;
конец твой так пылает над тобою,
что ясно: ты уходишь без возврата.

Отныне, только в память листьев стоя,
забыв и жизнь, и зелень, и утраты,
ты — лишь колонна мира и покоя.

II Формы временного наслажденья

Нет чище в мире форм, чем плод и птица:
в нем заперт мед, она — цветок полета;
рискуя всем, она по небу мчится —
бокал из перьев ангельской работы.

Они у красоты своей в темнице,
где мрак и лед — за каждым поворотом:
дар сладости плода мгновенье длится,
а горстка перьев падает в болото.

Плод сорванный и птица без движенья,
они калечат песнь и цвет вселенной,
как формы временного наслажденья.

Подвержены одной судьбе мгновенной,
он хочет в аромат уйти от тленья,
она — в полет сияюще-нетленный.

III Ты — древо света

Из форм людских прекрасней и не снится;
планеты цвет, сияющий итог
крыла и розы, синевы, зарницы,
того, что в каждой вещи скрыт цветок.

Ты — древо света, колокол и птица,
твой нежный голос — вскрывшийся поток;
ты побеждаешь, мирная царица,
мужского одиночества исток.

Пусть древо сожжено, забыта мука,
цветок распался в пепел, высох ключ
и колокол стал только костью звука, —

как музыка, вечна твоя натура,
ты — аромат и эхо в ветре, луч,
луч над разрушенной архитектурой.

IV Первоначальный язык

Шумящий твой язык тысячеротый,
о лес, росы отец неизмеримый,
и синий твой, река, бегущий мимо,
земные называющий красоты.

Плодов слова из запаха и дыма,
цветочных губ, и век, и взоров взлеты, —
все наполняет на земле пустоты
и в цвете, в форме или в звуке зримо.

Что пишет по земле червяк, белея?
О чем предупреждает птичий крик,
который в беспредельности возник?

В твоей руке от жизни ключ. Смелее!
Живи, уча прилежно словари
простого мира, и потом умри.

Лондонская башня

Тауэр

О, долговечность камня и тумана!
О, камень, плотный, как туман в аллее!
Мир призрачный, без правды, без обмана,

твой населяет сон, и он длиннее,
чем жизнь людская… Эти стены встали
навстречу смерти, — пусть она сильнее,

пусть лживо от живых скрывает дали
и разъедает двери и страницы,
доспехи королей, солдат пищали.