Земной Круг. Море Осколков

И тут ей треснули веслом по ребрам, рукав разорвался, и она с брызгами обрушилась в реку. И вынырнула среди пузырьков и пены.

— Неплохо, неплохо! — сообщила Скифр, стоявшая у рулевого весла в обнимку с Ральфом. — А плавание — упражнение получше гребли! Мы остановимся на ночлег в нескольких милях впереди! Увидимся в лагере-ее!

Колючка в ярости ударила по воде:

— В нескольких милях?!

Злостью делу не поможешь — «Южный ветер» быстро удалялся. Причем явно набирая ход. Бранд беспомощно таращился на нее с кормы, все еще свесив руку. Потом он пожал плечами.

Над водой разнесся голос Скифр:

— Я посторожу твои сапогииии!

Сплевывая воду и проклятия, Колючка поплыла вперед, оставляя за собой молчащие древние руины.

Глава 14

У кого что чешется

Бранд грохнулся наземь, деревянный меч вылетел из руки. Он, охая, перекатился несколько раз вниз по склону и упал на спину с долгим стоном. Сверху орали и смеялись, вопли команды звенели в ушах.

И вот он так лежал и смотрел в темнеющее небо, синяки болели, о чувстве собственного достоинства вообще было лучше не вспоминать, — и вдруг понял: а она ведь его за лодыжку подцепила. Но как? Он же даже заметить ничего не успел!

Колючка воткнула свой деревянный меч в комковатый дерн — они выбрали себе эту полянку для тренировок — и протянула ему руку:

— Это который уже раз? Третий? Или четвертый?

— Пятый, — простонал он. — А то ты не знаешь.

И позволил вздернуть себя на ноги. От излишней гордости он никогда не страдал — а чем ему было гордиться-то? — а уж тренировки с Колючкой угрожали извести и последние ее остатки.

— Боги, ты быстрая какая стала…

И он поморщился, выгибая спину — она ему хорошо наподдала сапогом.

— Как змея. Только безжалостная.

Колючка заулыбалась еще шире, отерла потек крови под носом — он ее все-таки один раз за пять схваток достал. Вообще-то он это не как комплимент говорил, но она явно сочла его слова таковыми — как Скифр учила.

— Думаю, юному Бранду достаточно на сегодня! — сообщила старуха команде. — Так что же, найдется среди вас, носящих серебряные кольца героев, кто-нибудь, кто желает схватиться с моей ученицей?

Совсем недавно на такое предложение они бы ответили хохотом. У костра ведь сидели мужи, ходившие в походы ко всем берегам моря Осколков, даже самым неприветливым. Мужи, чья жизнь — это меч и вражда, а дом — щитовая стена. Мужи, пролившие столько крови, что по ней боевой корабль бы проплыл. А им предлагают сразиться с кем? С какой-то злоязыкой девкой?

А вот сейчас никто не смеялся.

Неделя за неделей они смотрели, как она тренируется — с дьявольским упорством, в любую погоду. Они видели, как она падает — и как подымается, раз за разом, и им даже стало не по себе от того, что они видят одно и то же, одно и то же. Месяц они ложились спать, слушая стук ее деревянного меча на манер колыбельной, и просыпались на рассвете от ее боевого клича — вместо петушиного. День за днем они смотрели и видели, как она прибавляет в скорости, и в искусности, и в силе. Да уж, смертоносным было ее искусство, и теперь она сражалась одновременно топором и мечом, и научилась этой пошатывающейся походке Скифр, когда никогда не знаешь, откуда ударят.

— Не рекомендую, честно, — сказал Бранд и, поморщившись, уселся у огня.

И осторожно потрогал свежую ссадину на черепе.

Колючка крутила деревянный топор между пальцами, словно какую-то зубочистку.

— Ну что, сдрейфили?

— Да проклянут тебя боги, девушка! — И Одда вскочил со своего места у огня. — Я тебе покажу, как дерутся настоящие мужчины!

И Одда показал. Он показал, как орут настоящие мужчины, когда их бьют деревянным мечом промеж ног, а затем показал лучшую на памяти Бранда попытку настоящего мужчины загрызть собственный щит, а затем он показал ей грязную задницу настоящего мужчины, когда улетел сквозь ежевичные кусты в лужу.

Там он привстал на локтях, отсморкал грязную воду и оглядел себя — с ног до головы его облепляла настоящая густая грязь.

— Ну что, кто еще хочет мне что-то показать?

— Я хочу.

Доздувой медленно наклонился за выпавшим из руки Одды мечом и распрямился — в полный немалый рост. И выпятил широкую грудь. Деревянный меч выглядел сущей щепкой в его кулачище.

Колючка хмуро оглядела его и выпятила челюсть:

— Высокое дерево громче падает.

Она, конечно, заноза в заднице и все такое, но Бранд непроизвольно улыбнулся: надо же, даже когда все против нее, не отступает!

— Это дерево даст тебе сдачи! — И Доздувой встал в боевую стойку, широко расставив сапожищи.

Одда сел, баюкая покрытую синяками руку:

— Да уж, на заточенных клинках дело бы иначе пошло, это точно!

— Вот уж действительно! — отозвался Бранд. — Оно б пошло значительно быстрее. И ты б трупом в конце валялся.

Сафрит как раз занималась делом: стригла своего сына, блестящие ножницы споро щелкали.

— Хватит пререкаться! — резко заметила она. — Давайте, чем быстрее, тем лучше.

— Волосы надо стричь, Колл, — и Бранд положил парнишке руку на плечо. — Слушайся мать.

И он едва не добавил: «Повезло тебе, она у тебя есть», но вовремя сдержался. Про кое-какие вещи лучше молчать.